Обречены воевать

Если Хантингтон прав – а я считаю, что он прав, – эти цивилизационные различия нарастают, а вовсе не сглаживаются, и превращаются в потенциальные источники конфликтов. Нынешним государственным деятелям Китая и Соединенных Штатов Америки следует проявлять умеренность в планировании грядущих достижений. Недоразумение возникает мгновенно, а вот сочувствия и консенсуса добиваться непросто. В глобализированном мире, в эпоху моментальных коммуникаций и скоростных перемещений, на фоне которых миссия Маккарти словно состоялась в каменном веке, «столкновение цивилизаций» способно формировать не только будущую дипломатию, но и ход войны.

Стратегический конфликт культур

Формируя американскую политику по отношению к Китаю, американские государственные деятели, от Генри Киссинджера и Брента Скоукрофта до советника президента Обамы по национальной безопасности Тома Донилона, отмечали ту характерную особенность, которая свойственна их китайским коллегам, когда встает вопрос об использовании военной силы. Решая, когда и как атаковать противников, китайские руководители по большей части проявляют рациональность и прагматизм. То есть «логика ситуации» является для них наилучшим справочником, где следует искать ответы по поводу того, возможно ли удержать Китай от военных действий против США, и по поводу того, как он отреагирует на угрозы или на прямое нападение. Впрочем, разработчики политики и аналитики выделили еще пять признаков поведения Китая, которые дополнительно уточняют вероятное стратегическое поведение КНР при конфронтации.

Во-первых, как на войне, так и в мирное время китайская стратегия беззастенчиво опирается на realpolitik, она лишена каких бы то ни было «обременений» ради рационализации поведения страны с точки зрения международного права или религиозных норм. Это позволяет китайскому правительству проявлять, если угодно, беспощадную гибкость, поскольку оно практически не сталкивается с ограничениями исходных императивов и в значительной степени невосприимчиво к критике и критикам, упрекающим китайцев в непоследовательности. Например, когда Генри Киссинджер прибыл в Китай, он обнаружил, что собеседники нисколько не привержены идеологии, зато чрезвычайно ревностно блюдут национальные интересы Китая. Тогда как в 1973 году Никсон и Киссинджер считали необходимым достижение компромисса, чтобы закончить войну во Вьетнаме «достойным миром» и обеспечить «спокойный промежуток» ради умиротворения возбужденного американского общественного мнения, Мао вовсе не требовалось притворяться, будто при установлении дипломатических отношений с капиталистической Америкой во имя укрепления позиций коммунистического Китая в конфликте с Советским Союзом он так или иначе продолжает поддерживать международное социалистическое движение.

Этот прагматический подход к международной политике, быть может, обеспечивает КНР преимущество перед Соединенными Штатами Америки, и наверняка такое преимущество гарантирует Китаю его упорное холистическое мировоззрение. Китайские планировщики считают, что все на свете взаимосвязано. В традиции Сунь-цзы контекст, в котором развивается стратегическая ситуация, имеет решающее значение, поскольку он определяет «ши» этой ситуации. Это слово невозможно однозначно перевести на западные языки, но наиболее точным вариантом будет «потенциальная энергия», «импульс», присущий любой ситуации в конкретный момент времени. Термин охватывает географию и ландшафт, погоду, баланс сил, внезапность, боевой дух и многие другие элементы. «Каждый фактор влияет на прочие, – объясняет Киссинджер, – порождая едва уловимые колебания импульса и обеспечивая относительное преимущество»[558][559]. Потому опытный стратег проводит большую часть времени в терпеливом наблюдении и «отслеживает изменения стратегического ландшафта», а действовать начинает, только когда они «находятся в оптимальном соответствии». Затем, когда «действие – движение спускового механизма арбалета»[560] (цитируя Сунь-цзы), он быстро наносит удар, устремляясь «вниз по склону» с импульсом, который кажется неудержимым, сокрушает своего противника как «точильным камнем разбиваешь яйцо». Для беспристрастного наблюдателя результат представляется неизбежным. Как пишет синолог Франсуа Жюльен, если действия мастера-стратега «предприняты в идеально выбранный момент, они даже не улавливаются: процесс, который ведет к победе, предопределен заблаговременно»[561][562]. Или снова вспомним Сунь-цзы: «Стратегическое преимущество в войне подобно круглому камню – валуну, который стремительно несется с горы высотой тысяча саженей»[563].