Обречённые на мытарства

И все бегущие попадали на землю. Началась беспорядочная стрельба. Иван взял на мушку здоровенного немца и выстрелил. Немец продолжал шагать, как ни в чём не бывало.

«Промазал!» – мелькнуло в голове Ивана. Он передёрнул затвор винтовки и вновь прицелился. И опять промазал. Где-то внутри закипела злость на себя. Иван задержал дыхание, и только потом потянул крючок на себя. Немец будто споткнулся и упал.

«Неужели убил? – радостно пронеслось в сознании Ивана. – Я убил немца? Нет, не убил. Уничтожил. И не человека, а врага. Что это я не стреляю? Почему остановился? Нужно стрелять, не останавливаться. Теперь вон в того, который шёл рядом. Иван вновь прицелился. Но немец упал раньше, чем он потянул на себя курок.

«А, чёрт! – чертыхнулся Иван с досады. – Кто-то меня опередил. Может, Васька?»

Он покосился на Бородина, который распластался неподалёку и вёл огонь.

От плотного огня немцы, наконец, залегли, потом стали отходить.

Командование 312-го полка понимало, что дальше не продвинуться. Наступило небольшое затишье. Поступила команда окопаться, чтобы закрепиться на достигнутом рубеже. Какой приказ последует дальше – никто из бойцов не знал.

Окапывались спешно, с тупым остервенением вгрызаясь в землю сапёрными лопатками. Немецкая артиллерия продолжала перепахивать землю, но снаряды рвались уже реже.

– На кой хрен окапываться, коль скоро побежим дальше? – проворчал Бородин. – Можно было и в воронках отлежаться до следующего броска.

– Кончай брюзжать, – тяжело дыша, оборвал друга Иван. – Что если танки попрут на нас? Для чего-то же они здесь появились? Куда побежишь? Подавят нас на ровном поле, как клопов на простыни.

Васька умолк, представив, очевидно, как на него движется немецкий танк.

Передышка продлилась недолго. Едва бойцы отрыли неглубокие окопчики, а санитары оттащили к берегу убитых и раненых, послышался гул орудийных выстрелов и пулемётных очередей с вражеской стороны. Немцы вновь пошли в атаку. Всё повторилось, как в предыдущий раз. Задрожала земля, засверкали огненные всполохи, от дыма и гари запершило в горле.

Немцы и на этот раз шли длинными шеренгами в полный рост. Вероятно, они были в полной уверенности, что оттеснят высадившийся десант обратно к реке, сбросят его в студёную воду и потом добьют оставшихся в живых с береговой кручи.

Зарывшиеся в землю красноармейцы встретили фашистов плотным прицельным огнём. На левом фланге успела занять позиции полковая рота 82-миллиметровых миномётов. Она без промедления открыла огонь по атакующей цепи немецких солдат.

Повторную атаку фашистов удалось отбить, но из-за непрекращающегося массированного огня немецкой артиллерии и танков пришлось вернуться на исходные позиции. Немцы, прорвавшие линию обороны на северном участке фронта 62-й армии, имели цель выйти к берегу Волги и закрепиться на захваченном плацдарме. Достижению их цели помешал высадившийся на правый берег 312-й стрелковый полк.       Это стало полной неожиданностью для немцев. Натолкнувшись на упорное сопротивление со стороны десанта, они временно отступили, и, по всей вероятности, решили выждать до утра, чтобы в светлое время визуально определить силы противостоящего им десанта.       Прорвавшаяся группировка немцев в корне изменила задачу, поставленную перед командиром 312-го полка. Связавшись с командиром дивизии, он получил приказ: немедленно контратаковать противника и не допустить его выхода на берег Волги.

– Нужно продержаться сутки, майор! – прокричал командир дивизии в трубке. – Завтра ночью с левого берега тебе придёт подкрепление. На линии обороны брешь за это время ликвидируют. Возьмём немца в кольцо и уничтожим, а ты продолжишь свой путь. Держись, Ерохин.

– Легко сказать: продолжишь свой путь, – недовольно проворчал командир полка, передав умолкнувшую трубку радисту. И уже про себя подумал: «Если будет с кем продолжить этот оставшийся путь. Там, в развалинах ждут стрелковый полк, а я приведу туда батальон, а то и вовсе всего лишь потрёпанную роту. А может случиться и так, что эту оставшуюся роту приведу на окраины города уже не я, а кто-то другой».

Пока было сравнительное затишье, и командир полка ставил перед командирами подразделений новую задачу, красноармейцы, попрятавшись в окопы, отдыхали.

– Бегаем туда-сюда, как бараны в загоне, а ворота для выхода никак не найдём, – со злостью проговорил Бородин, сидя в углу окопа. – Скоро светать начнёт. Если не прорвёмся до рассвета – хана нашему полку. Будем у немцев как на ладони, они вызовут авиацию и перебьют нас, как пить дать.

– Кончай хандрить, Васька. И не хорони себя раньше времени, – проговорил Иван, высунулся на мгновение из окопа, осмотрелся, и снова занял место в противоположном углу. – Прорвёмся. Я в этом уверен. Отцы-командиры не дураки, найдут правильное решение. Мы с тобой ещё на танках повоюем.

Убедительный тон друга подействовал на Бородина. Спустя некоторое время он стал рассуждать о предстоящей контратаке.