Обречённые на мытарства

Друзья сидели на покосившемся крыльце чудом уцелевшего дома от разорвавшейся неподалёку бомбы. Деревня была полуразрушенной от налётов немецкой авиации. Люди давно ушли отсюда, опасаясь частых бомбёжек с воздуха. Увели с собой всю живность, включая собак. По крайней мере, за все три дня в деревне ни разу не послышался собачий лай.

– Тут тишина, как на кладбище, – выговорил Бородин спустя несколько минут. – А на той стороне молотилка работает круглые сутки. Стучит и стучит, зараза. Даже здесь невозможно спать под такую музыку. Как же там спят бойцы?

– Завтра узнаешь, – ответил Иван.

– Ага. Если немцы не отправят нас на корм рыбам, – усмехнулся Бородин.

В это время из соседней избы, где находился штаб полка, вышли офицеры и скорым шагом направились к своим подразделениям. Лица их были сосредоточены, никто не улыбался.

Через полчаса весь полк был построен перед штабом. Командир полка, человек небольшого роста на коротких кривых ногах медленно двигался вдоль строя. Иногда он останавливался напротив какого-нибудь солдата, интересовался, откуда тот прибыл, каким оружием владеет. Получив ответ, молчаливо кивал головой и шагал дальше. Остановившись напротив Ярошенко, спросил:

– Доводилось воевать?

– Никак нет! – ответил Иван. – Прибыл на фронт после окончания курсов механиков-водителей танка.

– Стрелять из винтовки учили на курсах?

– Так точно! И не только из винтовки. На полигоне довелось пострелять из ручного пулемета и даже из противотанкового ружья.

– Это хорошо, – одобрительно сказал командир полка. – На той стороне все твои навыки пригодятся, солдат. А насчёт танка не переживай. Вот вышвырнем фашистов из города – пересядешь на свой танк. Будешь догонять драпающих фрицев на броне и давить их гусеницами, фашистскую сволочь.

Командир полка перевёл свой взгляд на Василия Бородина, хотел и его спросить о чём-то, но передумал и двинулся дальше вдоль строя.

– Этой ночью нашему полку предстоит переправиться на правый берег, – отрывисто проговорил он, остановившись посредине строя. – На той стороне дивизия истекает кровью, там с нетерпением ждут подкрепления. Защитникам Сталинграда сейчас приходится нелегко. Бои идут за каждый дом, за каждый метр городской застройки.

Командир полка умолк на некоторое время, поводя взглядом по лицам солдат. Он знал, что немалая часть этих людей не доберётся до окраины города и погибнет ещё в пути. Кому-то судьбой уготовано быть сброшенным взрывной волной с палубы катера в холодную воду Волги, а кому-то суждено пожить еще некоторое время и погибнуть часом позже от вражеской пули, взобравшись на противоположный берег, и успеть пробежать с криком «ура!» несколько десятков метров. Кто-то из этих солдат уткнётся лицом в землю чуть позже, уже в конце километрового промежутка ада по изуродованной снарядами земли, который следует преодолеть, чтобы достичь передовых позиций защитников города, и самим стать защитниками чадящих руин.

Всё это ещё предстояло быть, а боевой коренастый майор на кривых ногах вглядывался сейчас в лица напрягшихся бойцов первой шеренги, будто пытаясь разглядеть среди них тех, кому выпадет счастье остаться в живых, с кем ему потом предстоит обживаться в разрушенных домах, превращая их в неприступные крепости.

– До наших боевых позиций рукой подать, – продолжил командир полка после непродолжительной паузы. – Но этот короткий путь будет кровопролитным, он простреливается немцами со всех сторон. Успех прорыва к окраинам города будет зависеть от каждого из вас. Я надеюсь, в нашем полку не окажется трусов, которые от страха за собственную жизнь будут прятаться за спинами своих товарищей. Страх надо преодолеть сейчас, на этой стороне, для этого есть ещё пару часов, а на правом берегу смело вступить в бой с фашистами. Вот так, товарищи бойцы. Иного нам с вами не дано. Конкретные задачи перед вами поставят ваши непосредственные командиры. Разойдись!

С наступлением темноты к берегу на малых оборотах причалили катера. Началась погрузка. Предупреждённые о соблюдении тишины, бойцы переговаривались шёпотом.

      Катера отчалили от берега без ходовых огней. Едва они преодолели около полусотни метров – начался артиллерийский обстрел покинутого берега, затем в ночном небе послушался гул немецких самолётов. Они сбросили осветительные бомбы, и катера стали видны, как на ладони. Тотчас загорелись прожекторы, принялись шарить по небу в поисках невидимых самолётов. Торопясь, заухали наши зенитки с окраины Зуевки.

– Ну, вот, началось! – глухо прорычал Васька Бородин и сплюнул на палубу со злостью. – Как я и предполагал. Сейчас примутся нас топить, суки, как слепых котят!

Иван ничего не ответил. Он стоял, вцепившись мёртвой хваткой в металлическое ограждение и с участившимся биением сердца смотрел в небо. Где-то внутри, казалось, образовался большой жгут, который, медленно вращаясь, наматывал на себя все внутренности, подтягивая их к горлу.