Обрести себя

Пинтилия охватил страх, ему почудилось приближение смерти. Он даже сам удивился своей мнительности. Почему-то подумалось о сложностях, с которыми неминуемо будут связаны его похороны. Разумеется, Мариоара и дочери даже не захотят слышать о нем, а бедолага Иляна хоть и захочет предать его земле по всем полагающимся обрядам, да никаких прав на него не имеет. Вот путаница-то получится!

Пришелец устраивался поудобней, а Пинтилий все больше никнул от страха. Сердце его билось так, что он сам удивился, почему его не слышит тот, кто притаился рядом. Как назло, стало першить в горле, он едва справился с приступом кашля. Взглянув на окно, он теперь отчетливо увидел, что это была Лимпиада, и еще раз подумал, какую глупость совершил, замешкавшись, не выйдя на свет раньше, чем появился этот незваный гость. Пинтилий видел широкую спину, которая показалась ему знакомой, услышал, как тот, шевельнув рукой, щелкнул чем-то металлическим. Этот звук привел в ужас Пинтилия, не своим голосом он крикнул:

— Лимпиада, отойди!

Почти одновременно под навесом грянул выстрел, оглушив на минуту Пинтилия. Война уже лет пять как прошла, люди отвыкли от стрельбы. Зазвенело разбитое стекло. Залаяли собаки. На улице послышались быстрые шаги. Пинтилий, ничего не соображая, выскочил из-под навеса и кинулся в сельсовет. Почему именно туда, он и сам бы не мог объяснить. Или хотел там спрятаться, или предупредить и защитить Лимпиаду — кто его знает. Он летел стрелой, на крыльце споткнулся, но удержался, одним махом очутился у двери, и в эту минуту что-то твердое ударило его под правую лопатку, будто камнем кто стукнул. Его обдало жаром, лестница закачалась, все закружилось вместе с ним, как крылья ветряной мельницы.

— Бадица Илиеш, спишь?

— Дремлю.

— Ты не видел, куда делся камушек, который ты привез?

— А что случилось?

— Порезал палец. Приложу — и пройдет.

Над Илиешем стоял братик Дануц. Он обхватил левой рукой указательный палец правой руки, с которого капала кровь. Видно было, что Дануц еле сдерживается, чтобы не заплакать. Илиеш вскочил:

— Как ты это?

— Карандаш очинял, а ножичек соскочил…

— Конечно, ножик виноват. Эти проклятые ножи так и норовят порезать палец у мальчиков. Но, брат, камень тут не поможет. Давай-ка перевяжем. Бинт найдется?

Ангелина ушла в город, братья остались одни. Пока нашли кусочек марли, перевернули все вверх дном. Дануц с мученической рожицей ходил по пятам за братом, подсказывая, где еще можно искать. Порез был глубокий, но Дануц держал себя молодцом, только немного похныкал, когда Илиеш капнул на рану йодом. Перевязывая палец, Илиеш краешком глаза следил за братишкой. Неплохой паренек растет. Личико Дануца было чересчур серьезно, и от этого он казался еще более трогательным. В Илиеше шевельнулось доброе братское чувство.

— Дануц, ты знаешь, что мы с тобой братья? Родные братья.

— По матери, — уточнил Дануц.

— Не имеет значения.

— Нет, имеет. Те, которые и по отцу, роднее.

— Пусть будет по-твоему. Все равно это здорово! Ты когда-нибудь думал обо мне? Как о брате, пусть даже только по матери?

— Конечно думал.

— И что думал?

— Что если бы ты был здесь, то покупал бы мне каждый день мороженое.

— Ты любишь мороженое?

— Оно всем нравится. У нас во дворе один мальчик зараз съел двенадцать порций. У него брат из армии вернулся, вот и дал денег. Двенадцать порций!

— А не было ему плохо?

— От мороженого?! Ты что?

Дануц посмотрел с таким недоумением, будто брат сморозил неимоверную глупость. Чтобы окончательно не уронить свой престиж, Илиеш поинтересовался:

— А мать не покупает?

— Иногда.

— Слушай, Дануц, ты в Валуренах был когда-нибудь? Был? И что тебе там больше всего понравилось?

— Мотоцикл дяди Иона. А еще черешня. Залезешь на дерево и ешь сколько хочешь.

— Черешня и мне нравилась когда-то, — вспомнил Илиеш.

— Там и куры едят черешню. Честное слово, сам видел.

— Ну, тогда пойдем попробуем, какой вкус у здешнего мороженого. Двенадцать порций не обещаю, но попробуем.

Мягкий осенний денек; солнце на свинцовом небе барахталось в лохматых облаках. На перекрестках стояли огромные цистерны, в каких обычно возят пиво или квас; теперь в них муст — только что выжатый виноградный сок. У продавщиц муста почему-то всегда суровые лица. Дануц был хорошим гидом, он знал названия улиц, пояснял, в каких зданиях какие расположены учреждения, где какие идут фильмы, какое место занимает в таблице розыгрыша первенства местная футбольная команда, и множество других полезных вещей.