Обрести себя

Корнел считался одним из первых парней деревни, и Лиза могла бы гордиться, что идет с ним рядом и он объясняется ей в любви. Правда, это объяснение выражалось в причудливой форме, и она не знала, как к нему относиться. Идя рядом с Корнелом, она думала о Микандру, который несколько вечеров провожал ее домой. С ним ей было гораздо интересней, она чувствовала себя свободной, хотя тот всю дорогу молчал и только насвистывал.

На околице Корнел отпустил ее руку, ровным голосом, словно звал на сбор винограда, предложил:

— Выходи за меня замуж, не пожалеешь. Это просто про меня худо говорят, мол, скандалист и драчун, а на самом деле я хороший. Стэнкуца про меня слух такой пустила. Ей хотелось гулять со всяким, а я чтобы помалкивал. Нашла дурака. Теперь всякую чепуху обо мне мелет. Но ты не обращай внимания — если со мной по-хорошему, то я мягкий, как воск возле печки.

Ошеломленная таким излиянием, Лиза поторопилась пожелать ему спокойной ночи и хотела уйти. Но Корнел удержал ее:

— Обожди, ты же мне ничего не ответила.

— А что надо ответить?

— Насчет замужества. Согласна или нет?

— Мне не до шуток, Корнел, завтра к пяти надо на ферму.

— Для шуток я нашел бы кого-нибудь поближе, а не тащился б ночью в такую даль, — заметил он обиженно.

В тоне его уже не было той уверенности и рассудительности, как вначале, и девушке стало жаль его. Никакой он не сумасброд, не задира, все преувеличила молва о нем. Парень как парень. Чтобы он не рассердился окончательно, Лиза промолвила:

— Такие дела решаются не просто, Корнел. Можно ли на скорую руку говорить об этом? Или нас кто подгоняет? Дай срок подумать.

— А что тут думать? Одно из двух — или хочешь, или не хочешь. Это раньше думали годами. А теперь атомный век, все решается молниеносно. В конце концов, если бы речь шла лишь о моем самолюбии, то я мог бы тебя и украсть. Плевое дело: подговорил ребят… Тебя бы даже не спросили.

По коже Лизы прошла дрожь. Зря она радовалась раньше времени. Не так уж безопасно оставаться с Корнелом ночью в поле наедине. Парни этого сорта не знают препятствий. Словно в бабушкины времена — мешок на голову, взвалит тебя на плечо, как куль, и ты уже у него на печке.

И все же Лиза напрасно боится его. Корнел, при всей своей необузданности, — сознательный комсомолец и сам не одобряет таких действий. Что же касается любви и женитьбы, то у него на этот счет своя теория, которую он и изложил в нескольких фразах:

— Я против принуждения, можно по-хорошему договориться. Потому что женщина тоже человек. Возьмешь ее силой, она потом всю жизнь на тебя косо смотреть будет. Так что решай.

— Ой, ума не приложу, что сказать, Корнел. С парнями до сих пор я и не разговаривала. Не знаю, что ответить. Давай повременим.

— Ну, знаешь, мне некогда. Осенью — в армию, а до осени что осталось? Пустяк.

Да, серьезное положение. Лизе больше нравится сын цыганки. Зато у Корнела серьезные намерения. А это нельзя не ценить. Микандру же идет рядом и посвистывает или рассказывает всякие небылицы, а про любовь ни словечка. Выйти замуж — целая проблема. А ей уже осточертел материнский дом, хочется завести свое гнездо. Она мечтала заиметь свою комнатенку, чистую, уютную, с белоснежными занавесками и радиоприемником. Она бы убрала ее по своему вкусу — так, как ей нравится. И вечерами там можно было бы отдохнуть, ее не угнетала бы постоянная грязь и беспорядок материнского дома. Лиза охотно вышла бы замуж, но не так, с бухты-барахты, не как попало. Корнел жених, конечно, достойный. Но если бы она хоть чуть-чуть любила его. Ведь, кроме страха, она ничего не испытывает перед ним. Осторожно, чтобы не обидеть парня, она пошутила:

— Думаешь, переведутся девушки на земле до тех пор, пока вернешься из армии?

— Мне всех не надо. Одна ты нравишься.

— Ты уже говорил, но все равно не надо торопиться. Сначала отслужи.

— Тебе легко рассуждать. А кто мне даст гарантию, что ты будешь ждать меня три года. Можешь обещать такое?

— Нет.

— Ну вот, видишь. А мне гарантия нужна.

— Три года — не шутка, Корнел. Может быть, и ты…

— Я, со своей стороны, могу гарантировать. Может быть, я тебе не нравлюсь? Тогда другой разговор, скажи прямо.

— Да ну, что ты… — Лизе показалось неприличным сказать ему правду. Зачем обижать человека, когда он тебе ничего плохого не сделал, а, наоборот, желает добра? После недолгого раздумья она нашла удачный ответ:

— Знаешь, я должна подумать.

Сбитый с толку Корнел согласился:

— Хорошо, даю срок неделю. Только не больше, ладно?

— Ладно.