Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

Наконец, когда гнев достиг критической массы и я был готов содрать с себя собственную кожу, я отправился в Санта-Монику и присел на пустую скамейку в конце пирса причала. Я сидел и сидел часами, смотрел на воду и проигрывал в голове различные варианты действий.

Мысль, словно крыса в лабиринте, отчаянно искала выход из сложившейся ситуации. Решения не было. День перешел в вечер, а вечер в ночь. На мне была легкая рубашка, а я все сидел в темноте и дрожал от холода.

Хрена с два мы уйдем отсюда. Или решим, что делать, или просидим здесь всю неделю.

И тут еще один голос всплыл из глубин моего подсознания, он говорил то, о чем когда-то давно писал Харлан Эллисон, а я процитировал его слова на титульной странице моей книги о сценарном искусстве.

«Не бойся. Это просто. Не дай им запугать себя, они ничего тебе не сделают. Писатель потому и писатель, что пишет, он создан для этого. А если тебе не дают писать то, что ты хочешь, не дают торговать на рынке, уходи и ищи другой рынок. Пусть закроют все базары, а ты сиди и пиши, так как Бог наградил тебя талантом писать, а талант у тебя никто не отнимет. Стоит тебе только сказать: „Боже, они погубят меня“, и это станет началом твоего конца.

ПИСАТЕЛЬСТВО – СВЯТОЙ ДОЛГ.

Отвага – это первое, что писатель должен выставить на продажу; если ее нет, то остается только трусость, которая никому не нужна. Писатель продажен, он доносчик и еретик, а все потому, что писательство – святой долг».

Писательство – святой долг.

Я сидел на скамейке и смотрел на луну. Помню, что здесь, в Сан-Диего, я тратил последние гроши не на еду, а на карандаши и бумагу. В те дни я был полон решимости продолжать, несмотря на голод, на неудачи, на всех тех людей, которые в меня совсем не верили, я был готов сделать все необходимое ради того, чтобы стать писателем, или умереть.

«Если ты еще здесь, – говорил я своей молодой сущности, – то знай, что мы должны вместе выбираться из этой ямы. Мне все еще есть о чем рассказать читателям, и я не готов ставить на всех этих историях крест.

Если нужно будет продать дом и все, что у меня есть, чтобы выиграть время для работы, то я так и сделаю.

Я останусь и буду бороться, я буду писать, но ты должен мне подсказать, как я должен это сделать».

В этот момент где-то глубоко в моем сознании зародился слабый огонек мысли. Вот уже десять лет я хранил в своем кабинете коробку с сотнями страниц писем, стенограмм, газетных статей и копий документов о деле Кристин Коллинз. Раз за разом я откладывал эту работу, потому что мне не хватало опыта и умения, чтобы правильно написать о ее истории и почтить все то, через что ей пришлось пройти, пока она боролась за правду и за своего пропавшего сына.

Смогу ли я сделать это сейчас? Я не знал. Мне всегда казалось, что талант, которым я обладаю, существует вне меня, шепчет мне на ухо из-за правого плеча и связь между нами тоньше паутинной нити. Вот в эту сеть я запустил вопрос.

Достаточно ли у меня инструментов теперь, чтобы написать эту историю?

Ответ пришел быстро: Думаю, хватит.

Ты думаешь или знаешь?

Есть только один способ выяснить. Но это должен быть полнометражный фильм, а не сериал.

В этом был некий смысл. Сценарий полнометражного фильма поможет мне сменить агента, которая на тот момент практически пропала без вести[87], и обратиться вместо этого к Мартину Спенсеру, кадровому агенту из киноподразделения компании САА. Я не был хорошо с ним знаком и мог только гадать, как он отнесется к моему материалу, но, по крайней мере, я мог быть уверен в том, что он не будет предвзят по отношению ко мне.

Я не питал иллюзий по поводу продажи сценария или постановки фильма, но знал, что если сценарий пройдет через руки Мартина, то попадет к киноначальству, которые либо не будут знать о том, что я «проблемный», либо им на это будет вообще плевать. Когда студия покупает сценарий, она не работают больше с автором. Им не придется иметь со мной дела. Я могу разве что надеяться на то, что в лучшем случае после презентации по сценарию у меня будет шанс предложить и другие проекты и зацепиться.