Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

После этих приготовлений я заходил в слепую зону, прятал книжку под пиджаком и выходил из магазина. Чтобы не вызвать подозрений, я иногда покупал самые дешевые шоколадки, прежде чем уйти. Более того, я никогда не наведывался в один и тот же магазин два раза подряд. Так эти магазины стали моими персональными библиотеками, которые предлагали мне книги таких модных и популярных писателей, как Дж. Г. Баллард, Брайан Олдисс, Норман Спинрад, Роджер Желязны и Филип К. Дик. В тот момент научная фантастика переживала второе рождение, и появилось множество авторов Новой волны, чей литературный фокус сместился с космических кораблей на социальные аспекты, что вызвало интерес у литературного истеблишмента. Это были те самые книги, которые мне так хотелось прочитать.

КАЖДАЯ КНИГА, КОТОРУЮ Я «ОДАЛЖИВАЛ» В МАГАЗИНАХ, ДОЛЖНА БЫЛА ОПРАВДЫВАТЬ РИСК БЫТЬ ПЕРЕДАННЫМ В РУКИ ПОЛИЦИИ.

Единственной проблемой во всем этом деле была моя собственная совесть.

Я мог примириться с тем, что брал книги, так как это была единственная для меня возможность их прочитать, но мысль о том, что я их себе оставляю, уже выходила за рамки. Понятно, что Супермен никогда бы не опустился до кражи книг, если только под воздействием красного криптонита, но он бы немедленно отдал их назад сразу после того, как пришел бы в себя.

В результате я придумал следующий выход из положения.

Я аккуратно читал каждую книгу, стараясь не повредить переплет. Прочитав книгу, я клал ее под пресс учебников и держал ее там до тех пор, пока она не выглядела так, будто ее вообще никогда не открывали. После этого я возвращал книгу в магазин, используя все те же «слепые зоны», а вместо нее брал другую, которую еще не читал. Я больше всего боялся, что меня поймают не тогда, когда я прятал книги под пиджаком, а когда возвращал книги на полки. Кто, находясь в здравом уме, поверил бы мне, что я возвращаю украденное? Да никто.

Каждая книга, которую я «одалживал» в магазинах, должна была оправдывать риск быть переданным в руки полиции. Хуже, чем быть отправленным в исправительный дом для несовершеннолетних за воровство книг, могло быть только путешествие за решетку из-за кражи дерьмовых книг. Но я не был знатоком истории жанра, и большинство имен писателей были мне незнакомы, поэтому с самого начала я пребывал в растерянности, с какой книги начать. Но однажды я заметил, что книжки, которые мне нравились больше всего, были помечены как «Лауреаты премии „Хьюго“». Изучив немного вопрос, я понял, что это была самая престижная премия в мире фантастики, которая ежегодно вручалась на Всемирной конвенции научной фантастики. Для меня это значило одно: на такие книги стоило обращать внимание.

Я боялся быть пойманным и поэтому прятал книги под своим диваном и читал их глубокой ночью, когда все крепко спали. Истории были смелыми и утонченными, и в них речь не шла о войнах в космосе. Они переносили фокус внимания на то, что Уильям Фолкнер называл «человеческим сердцем в конфликте с самим собой».

Я был поражен глубиной их содержания и надеялся, что придет время, и я тоже напишу что-то, достойное премии «Хьюго».

Среди писателей, которых я открыл для себя в то время, был и Харлан Эллисон. Я читал его «Пейнгод и другие заблуждения» (Paingod and Other Delusions), «Джентльмен Наркоша и другие истории о подвешенном поколении» (Gentleman Junkie and Other Stories of the Hung-Up Generation), и они раскаленной сталью вливались мне в мозги. Я перечитывал рассказы снова и снова, пытаясь понять, как ему удалось написать то, что он написал. Рассказы звучали жестко, их язык был точен и экспрессивен. Иные книги начинались сухо, отстраненно и безобидно, но Эллисон сразу заставлял почувствовать, каково живется с двенадцатиэтажным мозгом, ворочающим шестеренки со скоростью десять тысяч оборотов в секунду.

Мне хотелось прочитать и другие его книги, и поэтому, опустошив задние полки наших местных винных магазинов, где выставлялись дешевые издания книг, я обратил свое внимание на букинистические лавки, и в одной из них нашел сборник рассказов «Страна чудес Эллисона», которую купил за пятнадцать центов. Дешевые книжки, специально написанные для детей, стали мне неинтересны. Это была моя первая книга для взрослых читателей, которую я сам себе купил. Она до сих пор остается одной из самых ценных книг, которые у меня есть.