Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

Отец смеялся над тем, как она выглядит и как смешно шепелявит из-за своих опухших, пустых десен: «А ну-ка скажи: „Шесть мышат в камышах шуршат“!» – говорил он ей и смеялся.

Через неделю по почте пришел конверт со вставными челюстями, которые явно не подходили матери по размеру. Она не могла их вставить как надо, и всякий раз, когда она пыталась носить их или жевать ими, по лицу ее катились слезы боли. Отец же продолжал смеяться.

Я перестал упоминать о том, что у меня болят зубы.

Моей самой большой медицинской проблемой была близорукость, о которой я и не подозревал. Все изменилось в тот день, когда я сидел в школьном автобусе рядом с мальчишкой в очках. Он повернул голову, чтобы посмотреть в окно, и я случайно увидел кусочек улицы через линзы его очков. На один только миг улица совершенно преобразилась и приобрела совершенно другие, четкие очертания!

– Можно я посмотрю твои очки? – спросил я, дотронувшись до его плеча.

Парень настороженно посмотрел на меня, словно боялся, что я выброшу очки в окно или начну играть в «а ну отними». Я попросил еще раз, честно глядя ему в глаза, и он снял очки и передал мне.

Когда я нацепил их на нос, то увидел мир так четко, как и представить себе не мог. Листья, ветки деревьев, уличные знаки, лица! Всю свою жизнь я ошибался, когда смотрел на мир без очков. Это не учителя старались держать меня подальше от доски, чтобы освободить место умным ученикам, дело было во мне самом, мне нужны были очки!

Все можно было исправить!

Я вышел из автобуса и побежал скорее домой, мне не терпелось рассказать о своем открытии отцу.

– Фигня, – сказал он. – Ты просто пытаешься привлечь к себе внимание. Никто из моих детей никогда не станет четырехглазым полудурком.

В течение следующих недель я пытался заговорить об очках снова и снова, но отец отказывался слушать меня, а потом и вовсе запретил про это говорить. Мне не хотелось, чтобы он снова впал в ярость, и поэтому я больше не вспоминал про очки, пока не оказался у тетки.

– Отец водил тебя к глазному врачу? – спросила меня тетка, когда я рассказал ей про случай в автобусе.

В ответ я отрицательно покачал головой.

– А он вообще когда-нибудь водил тебя к глазному врачу?

Ответ отрицательный.

– Тогда откуда ему знать, нужны тебе очки или нет?

Когда я рассказал ей о реакции отца на мои слова, она в ярости сжала зубы. Тетя ничего не сказала, но в тот момент я прочитал ее мысли: «Вот же сволочь!»

– Пойдем, – сказала она, и отвела меня к своему офтальмологу.

– У Джозефа невероятно сильная близорукость, – сказал врач после обследования, – но при соблюдении всех рекомендаций мы сможем исправить его зрение где-то в границах 20/20.

Отец пришел в ярость, когда тетка рассказала ему о диагнозе.

– Никакие чертовы очки ему не нужны! Он притворяется! Он хочет привлечь к себе внимание! Он хочет очки, потому что у тебя есть очки, вот и все!

– Ну тогда сам возьми и отведи его к врачу! – закричала тетка. – Сам все увидишь! Я плачý.

Гордость не позволила отцу отказаться, и мы пошли к местному офтальмологу в Матаване. И перед осмотром и после отец о чем-то тихо поговорил с врачом, чтобы я не услышал. Когда офтальмолог вызвал меня снова, то выглядел очень грустным и озабоченным. Он сказал, что мои глаза были в ужасном состоянии и что через год, а может и раньше, я ослепну. Он выписал мне очки, которые позволят мне прожить это время, но предупредил, что я должен готовиться к самому худшему.

Мне показалось, что в сердце мне воткнули нож. Я не мог спать, не мог сосредоточиться на уроках или на чтении, да вообще ни на чем. Я лежал в кровати и плакал, потом заставлял себя прекратить, потому что у меня был иррациональный страх того, что слезы могут еще сильнее ухудшить зрение. Собрав всю волю в кулак, я решил бороться со своим страхом и с проблемой, пока еще было время. Я начал считать шаги и ходить по комнатам с закрытыми глазами. Я пытался запомнить, что и где лежит, и начал учить шрифт Брайля, который взял в школьной библиотеке. Через некоторое время я понял, что смогу жить и ориентироваться там, где мы жили в то время. Но что будет, если мы переедем? Как я смогу выжить, будучи слепым, на новом месте?

КОГДА ОФТАЛЬМОЛОГ ВЫЗВАЛ МЕНЯ СНОВА, ТО ВЫГЛЯДЕЛ ОЧЕНЬ ГРУСТНЫМ И ОЗАБОЧЕННЫМ. ОН СКАЗАЛ, ЧТО МОИ ГЛАЗА БЫЛИ В УЖАСНОМ СОСТОЯНИИ И ЧТО ЧЕРЕЗ ГОД, А МОЖЕТ И РАНЬШЕ, Я ОСЛЕПНУ.

Я продолжал тренировки целых два месяца, и тут меня заметил отец. Он увидел, как я шел через холл и считал шаги, чтобы понять, какое расстояние я прохожу с каждым шагом, и спросил, какого черта я делаю.

– Готовлюсь, – сказал я ему.

– Готовишься к чему?

Я пояснил.

– Иисусе Христе, – сказал отец, скривившись от омерзения из-за моей якобы глупости. – Да не ослепнешь ты, успокойся.

– Но ведь врач сказал…