Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

Я уже заходил в дом, когда заметил, что мои руки стали в несколько раз длиннее обычного. В квартире стало светлее, а цвета приобрели сочную и резкую яркость. Я вдруг почувствовал сразу четырех себя в голове, каждый из которых говорил одновременно с другими.

Я слышал голос логики, испуганный голос, голос «Ух ты, ты только глянь!», и холодный мрачный голос «Ты умрешь», который явно доминировал над всеми остальными. Стрихнин вызывал непроизвольные сокращения и спазмы мышц, внося свою лепту в состояние паники.

Я закрыл глаза и попытался сосредоточиться, но от этого стало только хуже. В голове теннисными мячиками скакали тысячи параноидальных мыслей, они концентрировались, набирали энергию и лазерными лучами пытались выстрелить из моих глаз. Я не мог сидеть спокойно. Мне хотелось содрать с себя кожу, но вот только я не был уверен в том, что мне понравится то, что я найду внутри.

На шум, который я поднял, вышла Тереза. Много позднее она рассказала, что галлюцинации вызвали сильнейший приступ паники, и мне казалось, что веки заворачивались вокруг глазных яблок. Я кричал, что не могу открыть глаза, а они были широко открыты и смотрели куда-то в пустоту, чем сильно напугал ее.

Я был в ужасе, но не хотел, чтобы Сэнди узнала обо всем, и поэтому позвонил Кати и как смог объяснил, что случилось. Она не могла приехать сама, но обещала прислать кого-нибудь как можно скорее. А еще она сказала, что если я почитаю Библию, то это может меня успокоить. Как нарочно, я открыл Библию на Второй Книге Царств 12:31, где описываются мучения и пытки мужчин, женщин и детей Аммонитских.

– А народ, бывший в нем, он вывел, – громко начал читать я. – И положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи…

– Новый Завет! – кричала Кати в трубку, а мой голос поднимался все выше и выше, добираясь до немыслимо высоких октав истерики. – Новый Завет, Новый, не открывай Старый Завет!

Каждое слово имело сотни значений. Слово серый не просто означало цвет, но и говорило о его интенсивности, оно погружало в контекст. Оно одновременно говорило и о серости морской пены и камня, и о сером цвете лица больного человека, и о серых кардиналах, плетущих интриги. Я удивлялся богатствам и разнообразиям значений одного слова, и тут же на меня накатывали эмоции, вызванные следующим, они меняли значения первого слова и снова возвращались назад, чтобы изменить и второе слово тоже. Каждое предложение становилось калейдоскопом изменяющихся смысловых конструкций и метафор, причем таких изысканных, что приходилось останавливаться после каждого слова, чтобы понять весь его глубинный смысл, и только потом уже переходить к следующему.

ОДИН-ЕДИНСТВЕННЫЙ КИСЛОТНЫЙ ТРИП НАВСЕГДА МЕНЯЕТ РАБОТУ МОЗГА, ПОЭТОМУ-ТО ОНА ТАК И НРАВИТСЯ МНОГИМ ЛЮДЯМ ИСКУССТВА, ВЕЧНО ПРЕБЫВАЮЩИМ В ПОИСКАХ ТОГО, КАК УСИЛИТЬ СВОЕ ВОСПРИЯТИЕ, ИЛИ ПРОСТО ЖЕЛАЮЩИМ ВЗГЛЯНУТЬ НА СВОЮ РАБОТУ ПО-НОВОМУ.

Наконец приехал приятель Кати и стал включать музыку и задавать мне вопросы типа: «Эй, а что ты видишь сейчас?», чтобы отвлечь меня от кошмаров. Это было очень важно, потому что если я начинал думать о том, что я вообще-то под кислотой, то тут же впадал в панику. Но если у меня получалось переключиться на мысли в духе «А что вообще значат слова „внутри“ и „снаружи“, что-то я об этом ни разу и не задумывался», то все становилось более-менее сносным.

Уже светало, когда я наконец почувствовал, что снова возвращаюсь в свою телесную оболочку. Недолго думая, я рухнул в кровать и проспал следующие двенадцать часов. Через несколько дней я сидел и занимался в библиотеке колледжа, когда все вокруг начало становиться странным. Поняв, что у меня случился флешбэк, я спрятался за книжными стеллажами в отделе современной физики, справедливо полагая, что если кто из студентов и появится здесь, то только под дулом пистолета.

Несмотря на то что мой опыт с кислотой обернулся настоящим кошмаром, благодаря ему я смог понять, как мозг переключается сам на себя во время психического или шизофренического коллапса. Один-единственный кислотный трип навсегда меняет работу мозга, поэтому-то она так и нравится многим людям искусства, вечно пребывающим в поисках того, как усилить свое восприятие, или просто желающим взглянуть на свою работу по-новому. Я не могу с уверенностью утверждать, что качество моих рассказов стало выше, потому что механизм оценки, которым я пользовался до этого, тоже претерпел изменения, но чувствовал эту разницу.