Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

Если для того, чтобы выжить в этом мире, необходимо стать сильнее и злее всех тех, кого судьба обрушивала на меня, то пусть так и будет. Ничто не остановит меня, и я стану писателем, ни все эти несчастья, ни люди, ополчившиеся против меня, ни мой отец, никто.

В тот самый момент все светлое, во что я так верил и что так бережно хранил, исчезло.

Осталась одна только злость.

Как только меня выписали из больницы, я поспешил на то самое место, где на меня напали. Я понимал, что если не пойду туда сразу, то позднее у меня просто не хватит духу. Кто-то попытался смыть кровь с тротуара, но она еще оставалась в щелях асфальтовой дорожки. В окне дома напротив снова появилась фигура того же самого человека, который видел, как меня били, но ничего не сделал.

С опухшим лицом, заплывшим глазом и рукой на повязке я смотрел ему прямо в глаза. Я видел тебя.

Фигура в окне исчезла.

ЕСЛИ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ В ЭТОМ МИРЕ, НЕОБХОДИМО СТАТЬ СИЛЬНЕЕ И ЗЛЕЕ ВСЕХ ТЕХ, КОГО СУДЬБА ОБРУШИВАЛА НА МЕНЯ, ТО ПУСТЬ ТАК И БУДЕТ. НИЧТО НЕ ОСТАНОВИТ МЕНЯ, И Я СТАНУ ПИСАТЕЛЕМ, НИ ВСЕ ЭТИ НЕСЧАСТЬЯ, НИ ЛЮДИ, ОПОЛЧИВШИЕСЯ ПРОТИВ МЕНЯ, НИ МОЙ ОТЕЦ, НИКТО.

Я возвращался на это место каждый вечер в течение всей следующей недели. С одной стороны, я хотел доказать себе, что ничего не боюсь, а с другой – я надеялся, что встречу тех, кто меня избил. Мне было плевать на то, чем все могло закончиться, шестеро против одного, в этот раз они не застигнут меня врасплох. В этот раз я буду готов, и если я даже погибну, не сдамся просто так и не стану единственным, кому суждено будет умереть. Но они исчезли без следа.

В полиции предположили, что на меня напали парни, которые хотели вступить в одну из местных банд, а убийство было своеобразным обрядом инициации, что в то время не было редкостью в Сан-Диего. На улице могли застрелить или зарезать, но забить кого-то до смерти было доказательством исключительной крутизны, что обеспечивало уважение криминальных авторитетов с самого начала криминальной карьеры. Меня ужасала абсолютная случайность выбора жертвы. Нападавшие ровным счетом ничего не знали обо мне, им просто нужен был свежеубитый труп, чтобы поставить галочку в списке дел, которые нужно закончить перед тем, как вступить в банду.

Все это напомнило мне злую версию детской игры, которая называлась «Охота за сокровищами». «Иди и принеси мне куриную ножку, баскетбольный мяч, шарик для пинг-понга и, да, вот еще: убей там кого-нибудь по дороге. Все, беги!»

Нападение было таким страшным, что некоторые из местных изданий решили провести собственное расследование. В газете Chula Vista Star-News от 3 августа 1975 года писали: «Джозеф Страчински[42], – простой тихий 21-летний парень из Чула-Висты. Он годами был почетным студентом колледжа Саутвестерна, а сейчас учится в Университете Сан-Диего. И вот в среду вечером его окровавленное переломанное тело везут на каталке по коридору больницы Бей-Дженерал, а он и понять не может, почему шестеро незнакомых ему подонков едва не забили его до смерти».

Конечно же, отец не испытывал сострадания ко мне. Ему было стыдно за меня. Он, человек, который годами охотился на «педиков» в компании своих пьяных приятелей, никак не мог понять, как можно напасть на кого-то, не имея на это никакой причины. Когда он потребовал, чтобы я рассказал ему о том, что я натворил и чем довел их до бешенства, я от злости потерял дар речи и, хлопнув дверью, ушел из дома.

В библиотеке, где я работал, меня попросили взять отгул на несколько дней.

– У тебя сейчас лицо похоже на отбивную, – сказал один из библиотекарей, явно стараясь выбрать слова поделикатней.

Но лучшую реакцию на случившееся я услышал от одного знакомого из церкви, с которым случайно встретился на улице.

– Говорят, что это Бог тебя наказал за ложь, которую ты распространяешь о Кене Пагаарде.

Словно сама Вселенная решила выбрать этот год, чтобы выбить из меня все дерьмо в эмоциональном, духовном, да и буквальном смысле. Я покатился вниз по спирали: по ту сторону гнева, по ту сторону разума. Я не мог ни есть, ни спать, а если кто-то смотрел на меня как-то не так, я немедленно заводился, свирепея в считаные секунды. Мне и так нравились долгие полуночные прогулки по Чула-Висте, но теперь я стал забираться еще дальше, в трущобы в центре Сан-Диего, где обитали наркоманы, пьяницы и уличные грабители. Как мне кажется, я искал себе еще неприятностей, чтобы на меня напал кто-нибудь, а я бы ответил со всей накопившейся болью и злостью.