Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

Чтобы стать хорошим писателем, надо полностью отдать себя во власть слов и любви к рассказыванию историй. Чтобы стать писателем уровня Нормана Корвина, ты не должен воспринимать писательство как карьеру или как путь к известности, но ты должен понимать, что работа писателя – это монастырь, в котором ты всю жизнь возносишь молитву тем, что пишешь.

НОРМАН НАУЧИЛ МЕНЯ ТОМУ, ЧТО СЛОВА УМЕЮТ НАМНОГО БОЛЬШЕ, ЧЕМ СКЛАДЫВАТЬ РАССКАЗЫ, СЛОВА МОГУТ ЛЕЧИТЬ, И ЧТО ПОКА ТЫ С ЧУВСТВОМ СОБСТВЕННОГО ДОСТОИНСТВА ПРИНИМАЕШЬ ТО, ЧТО ПИШЕШЬ, НИКТО НЕ СМОЖЕТ ОТНЯТЬ У ТЕБЯ САМОЕ ВАЖНОЕ, ЧТО У ТЕБЯ ЕСТЬ.

К тому времени я потерял веру, но нуждался в ней как никогда, и Норман помог мне обрести новую. После занятий у него в группе я стал не только писать лучше, я сам стал лучше, спокойнее и сильнее. Я превратился в смиренного и преданного послушника в церкви, построенной из слов, а не из камня и стекла. Злость прошла, и теперь я все лучше и отчетливее слышал голос, диктовавший рассказы из глубины моего мозга. Теперь звук этих правильных слов не заглушало фоновое биение моего беспокойного сердца.

Со временем мы с Норманом стали близкими друзьями, но я так и не смог обращаться к нему по имени. Он был для меня мистером Корвином, и точка. А он и не возражал. Мне кажется, Норман хотел проверить, насколько меня хватит. Наконец, через десять лет после начала «мистер-Корвинского периода» он отвел меня в сторону и сказал: «Все в порядке, Джо, можешь звать меня просто Норман».

Он умер в ноябре 2011 года в возрасте ста одного года и не переставал писать до самой смерти. Знаю, что больше никогда не встречу такого человека, как Норман, и ни дня не проходит, чтобы я не вспоминал о нем.

Я очень по нему скучаю.

Я всегда знал, что не хочу иметь детей. Понятно, что в моей жизни родительским навыкам просто неоткуда было взяться. Но средства контрацепции никогда не обеспечивают стопроцентную защиту. У меня же были постоянные отношения с Кэтрин, и мне вовсе не хотелось испытывать судьбу. В связи с этим я решил, что вазэктомия будет для меня самым надежным способом решения проблемы.

Мне было немного за двадцать, и в Центре планирования семьи меня убедительно призывали изменить свое решение. В отличие от современных, операции тех времен были необратимыми. Хирурги не просто проводили иссечение семявыводящего потока, они удаляли небольшой кусочек, чтобы он больше никогда не срастался, и поэтому большинство мужчин обращались к этой процедуре в более позднем возрасте, когда у них уже были дети. Но я был тверд в своем решении. Это был ответственный и этичный выбор. К тому же во всем этом было еще одно дополнительное преимущество: если у моих сестер будут дети, то они унаследуют фамилии отцов. Только мои дети могли бы носить фамилию Стражински. Если у меня не будет детей, то это будет означать конец отцовской ветви Стражински, и в каком-то смысле убьет и его самого.

«Чтобы вы понимали, – сказал мне хирург, пока готовился к операции. – Я сделаю надрез и вытащу семявыводящий проток, чтобы перерезать его. Это самая сложная часть операции. Помните, это не боль, вы просто почувствуете это как боль».

Последнее испытание Последнего Сына Криптона.

«Так тебе, папа, – подумал я, когда операция началась. – Я выиграл».

Это не больно, это просто ощущается как боль.

Глава 18 Великий проходимец

В мае 1978 года в возрасте семидесяти лет неожиданно умер мой неродной дед Уолтер Андросик. Отец говорил что-то о естественной смерти, но отмалчивался, когда дело доходило до подробностей. Моя тетка утверждала, что он покончил с собой, но опять же никто не говорил, что и как произошло. Колесики закрутились, что-то явно происходило.

Позже Фрэнк, брат моего дяди Теда, говорил мне: «Уолтер как-то неожиданно умер. Мне просто сказали, что он умер, и все. Еще вчера был жив, а сегодня – раз, и все».

Уже много лет спустя, после того как умерла моя бабка София, мать наконец рассказала мне то, что поведала ей моя бабка о том, что случилось в день смерти Уолтера[51]. В тот день София отправилась за покупками, видимо, в поисках не самого зеленого мяса на прилавках. Когда она вернулась домой, то обнаружила Уолтера стоящим на краю стула и с петлей на шее. По словам Софии, впервые в жизни он сказал, что во времена Второй мировой войны был пособником нацистов, а из-за последних событий думает, что прошлое наконец сыграет свою роль и скоро его арестуют.

– Мне одному не справиться со всем этим, – сказал он. – Я покончу с собой, если ты не станешь меня поддерживать. Если да, то я слезу со стула, и мы пройдем через это вместе.