Обретение надежды

Черная «Волга» профессора Вересова ждала Виктора на площадке между университетом и мединститутом. Виктор еще издали разглядел номер и нарочно замедлил шаг, чтобы побольше студентов высыпало на двор и увидело, как он сядет в машину, небрежно щелкнув дверцей. Главное — спокойствие, никто не должен заметить, что тебя просто распирает от радости. Подумаешь, «Волга», обычное дело. Вот они, серебряные шпоры, о которых ты мечтал; в сущности, чтобы нацепить их, тебе не пришлось даже пальцем пошевельнуть, а то ли еще будет… Любовь — чепуха, если нужно снимать частную комнатенку, ходить в рваных носках, экономить на сигаретах, перехватывать десятку до получки или до стипендии; ахов и охов хватает на полгода, от силы на год, затем начинаются скандалы, попреки: «У всех девочек есть новые туфли, а у меня…», «Опять ты какую-то пакость сварила, и откуда только берутся такие неумехи…» Уж кажется, куда как любили друг друга Олег Ильюков и Надя Уженцева, Ромео и Джульетта им в подметки не годились, а чем вся эта дребедень закончилась? Олег — детдомовец, Надя — тоже без отца, дома детей куча, помощи — ни на ломаный грош, сыграли вскладчину свадьбу, студком подарил транзисторный приемничек: живите и размножайтесь. А где жить, если комната — сорок целковых в месяц; мыкались в общежитии — то девчонки «условия создадут», в кино смотаются, то ребята. Гори она ясным огнем, такая любовь! Потом Надя забеременела. Ей бы, дурище, аборт сделать, вдвоем, может, как-нибудь и перебились бы, да куда там: сказочка-то все еще продолжалась. А вот как забрал он ее из родилки в чужой угол, тут оно все и полетело. Ребенка оставить не с кем, пеленки посушить негде, денег нет. Так Олег и ушел после третьего курса в фельдшеры — какая тут учеба. Надька тоже извелась, сессию завалила, устроилась в ясли медсестрой. Нужда, скандалы. Потерпели еще с полгодика да и разошлись, как в море корабли, а жизни себе изломали. Вся эта болтовня о любви — не от любви, а от сексуального голода, и женитьбы такие скоропалительные — от него же. Нет, кидаться в омут очертя голову — занятие некудышнее. К женитьбе нужно относиться серьезно. Конечно, будь Таня покрасивее… Но на свете полным-полно красивых женщин. Красивых, элегантных, обаятельных. О любви подумаешь потом, когда обустроишься, пустишь корни, а пока можно и потерпеть. Пока достаточно того, что любят тебя.

Он уже подошел к машине, когда подбежала Таня.

— Привет! — крикнула она и помахала Толе Грибову. — Что, отец в институт приехал?

— Нет, это за мной, — небрежно сказал Виктор. — Значит, как договорились: ровно в семь у филармонии.

— За тобой? — удивилась Таня. — Зачем?

— Да так, ерунда… Родинка моя ему понравилась, на руке, хочет еще раз полюбоваться. Как не уважить будущего тестя. Садись, подвезем.

— Нет, я еще в читалку. В семь буду.

Садясь в машину, он перехватил на себе взгляды нескольких однокурсников и удовлетворенно усмехнулся.

— Здоро́во, Толя. Поехали.

Оставив за собой облачко синего дыма, «Волга» укатила.

Таню насторожили слова Виктора: не тот человек отец, чтобы заниматься ерундой. К тому же институтская машина… В семье не заведено раскатывать на служебной машине, а своя по большей части стоит в гараже. У матери есть шоферские права, но ездит она по городу мало и неохотно, разве что на дачу. Уж коль отец послал за Виктором машину, значит это неспроста. Значит, он ему очень нужен. Родинка… Понравилась родинка… Ну да, красивая темно-коричневая родинка на правом предплечье. Теплая, бархатистая, так и хочется провести пальцем. Таня заметила ее еще летом, когда ездили на Минское море купаться. Нет, что-то тут не так. Надо вечером расспросить отца. Обязательно.

Она пошла в читалку, села конспектировать «Критику Готской программы», но слова Виктора не шли из головы; она все пыталась вспомнить, что связывали с родимыми пятнами в своих разговорах отец, Андрей Андреевич, Заикин и другие врачи, бывавшие у них, но так ничего и не вспомнила, потому что не любила их разговоров, не прислушивалась к ним. Неосознанная тревога нарастала, и Таня, сдав книгу, побежала домой.

Наташа делала уроки, лохматый Пират дремал на ковре, положив голову на вытянутые лапы; оба встретили Таню веселым визгом. Кое-как угомонив их, она бросила в передней папку и зашла в кабинет отца. Впервые книжные стеллажи до потолка привели ее в отчаяние: попробуй что-нибудь найти, недели не хватит.

— Наташа, ты, случайно, не знаешь, где у папы стоят справочники? — с надеждой спросила она: привязавшись к аспиранту Хлебникову, Наташа часто копалась в отцовской библиотеке, когда Николая Александровича не было дома.

— Знаю, — откликнулась Наташа. — Третья полка слева, возле письменного стола.

Таня взяла увесистый томик в зеленой обложке и принялась торопливо листать.

А Виктор в это время уже был в институте. Людмила, заранее предупрежденная, сразу же проводила его в кабинет директора.