Обретение (СИ)

Картину! Я выхватил из очага кусок древесного угля и ринулся к стене. Если на этом потеке четче прорисовать прорезь листа и украсить зонтиком акации ... если этой прозрачной вуалью будет окутана тонкая фигура... если паланкин... и грозная стража... Вскоре я, совершенно обессиленный, оглядывал изображение процессии змей-оборотней в церемониальных одеяниях, шествующей от очага к дверному проему кухни. Паланкин покоился на крепких плечах носильщиков, а восседала в нем небесной красоты девица, прикрывающая лукавую улыбку шелковым платочком. Рядом на подушках резвился щенок чичихуа, растрепанный, словно бутон хризантемы. Стражники, закованные в тяжелые латы, несли штандарт неведомого мне рода, герб которого представлял собой стилизованную драконью лапу, а древко венчали девять хвостов ящериц. Замыкали процессию родовитые горожане, одетые в тяжелые парадные одежды, заложенные прихотливыми складками. Жители не нашего города, не нашего народа, не нашего мира... Фреска – а это была именно она, настоящая! – слабо пульсировала, фигуры извивались, внушали трепет восторга и страх перед мощью... но уже никто не посмел бы сказать, что эти стены грязны. Лучшая моя работа!

– Вообще-то их можно было просто отмыть, – тихо заметил Учитель Доо, положив руку мне на плечо. – Не стоит блохе рубить голову топором, Аль-Тарук. Я еще не понял, какую из нитей изнанки ты сейчас подцепил к нашему пространству, но нужно быть вдвойне осторожным, имея такой дар... Да... давно у меня не было учеников, творящих будущее и не способных справиться с настоящим... Иди отдохни, мне снова надо подумать.

После легкого ужина, который Учитель Доо приготовил без моей помощи, он объявил вместо десерта:

– Пора заняться фетчем. Выбора у тебя нет совсем, твой магический рисунок на стенах кухни, к добру или худу, уже стал хранителем места. Так что будет тебе личный хранитель...

– И нужен он мне, как мокрая петарда... – благодушно улыбнулся я. – Ну зачем мне хранитель, Учитель Доо?

– Ты не знаешь, зачем? – картинно изумился тот. – Да хотя бы затем, чтобы уберечь от импульсивных поступков или смягчить их последствия. Тебе нужен очень сильный хранитель, мой юный друг, иначе не доживешь и до вручения следующей шпильки, – его палец-сосиска снова уставился в мой левый глаз, – причем исключительно по собственной неосмотрительности.

– Мне ее, может, никогда и не вручат... – пробурчал я. Вчерашние опасения вновь очнулись от спячки.

– А вот на это надеяться не стоит, Аль-Тарук. Таких, как ты, не оставляют бродить на свободе и делать все, что взбредет в их дурную голову. Такие, как ты, приносят своим семьям вечную славу... или вечный позор. Пошли-ка в сад, мой юный друг.

Мы обнаружили фетча под старой ивой. Мешок не прыгал по кустам, как обычно, и лишь с трудом зашевелился навстречу нашим шагам. Алые кляксы расплывались по полупрозрачному студню, казалось, потерявшему цвет. Мне стало жаль несчастную нежить – ей явно было нехорошо.

– Возьми его на руки и держи при себе, – тихо подсказал Учитель Доо, – он перестал подпитываться энергией дома и может погибнуть.

– А может, пусть гибнет? – так же тихо предложил я, не решаясь прикоснуться к медузообразной субстанции. – Может, от этого будет всем только лучше?

Учитель гневно сверкнул глазами и рявкнул:

– Не тебе решать. Быстро взял!

Как подброшенный пинком, я подхватил фетча с земли... он приник к шраму от укуса и замурлыкал. Студенистая оболочка лохмотьями сползла в траву, и пальцы мои обнял маленький синий котенок с алыми глазами... в моих же перчатках на лапах. Он сладко вздохнул и растворился в ладони, окутав ее слабым сиянием.

Учитель Доо удовлетворенно улыбнулся:

– Выпускай его в наш мир каждый день. Общайся, играй, ласкай. Чем больше внимания и сил ты ему отдашь – тем больше получишь взамен... может быть, даже частицу мудрости иного мира. Через месяц-два он уже сможет материализоваться сам. Все у тебя получится, мальчик.

С той самой минуты мы с Хранителем Сию больше не расставались.

Утром я проснулся раньше обычного и вспомнил, что так и не заглянул в принесенную Пиккья посылку. Ладонь зудела напоминанием о Хранителе. Я выпустил Сию прогуляться и раскрыл саквояж. Монеты были заботливо разложены по шести кошелькам, искусно вышитым символами месяцев: июнь, июль, август... как бы намекая на новые поступления в декабре. Это постаралась Гаури, самая старшая из тех сестер, кто еще не покинул дом. Она умела создавать воистину прекрасные вышивки, хотя, как истинной Иса, ей больше по нраву было тщательно рассчитывать бюджет содержания своего личного маленького двора. Даю голову на отсечение, в ее письме содержатся рекомендации по разумным тратам и оптимальным расходам.

В резной шкатулке ровными рядками улеглись засахаренные фрукты – мое любимое детское лакомство – подарок от наложниц отца, перевязавших шкатулку розовой ленточкой... напоминание о ширме, на которой я четыре года назад нарисовал их во всех оттенках розового. Коряво нарисовал, надо признаться честно, но это была моя первая большая работа.