Обретение силы

Мальчик медленно поднимался, и песчинки ворохом спадали с его одежды и тут же разносились по пожелтевшему и остро пахнущему гарью воздуху.

Он встал не без труда, и нашел в себе силы посмотреть в глаза неведомому созданию, и тут же погрузился в него без остатка.

Боль была первым, что он ощутил. Ослепляющая, но к ней он привык. Он знал все ее оттенки, и уже не обращал на нее внимания после многих сотен лет существования. Не жизни, а именно существования. Он был подобен Богам: всемогущим, светлым, живым. Сейчас он — лишь тень, остаток, крупица того, что было ранее. Его верный спутник, боль, всегда была рядом, не покидая даже на доли секунды, она вжилась в каждую его клеточку, растворилась в сознании, и теперь он хотел лишь наполнить болью и весь остальной мир.

Чувства и мысли существа перемешались в голове Зари, и сам мальчик уже не понимал, что чувствует он, а что ощущает это создание. Зари видел его страшными глазами, вдыхал вместо него горячий воздух, ощущая такие пленительные ароматы человеческих тел, испытывал его голод и жажду. Он хотел убивать, дарить боль, терзать, уничтожать, окропить этот песок свежей кровью и насладиться криками агонии. Но еще… там глубоко-глубоко, куда не проникали даже темные всполохи, Зари хотел покоя. Или не он… Теперь это было не важно. Он жаждал освобождения от боли и от стискивающих его оков, привязанных к этому месту.

Зари опускался все глубже и глубже, туда к крохотному огоньку. Тот едва тлел и все время норовил затухнуть. Вот, Зари протянул к нему руку и улыбнулся. Тепло. Чисто. Огонек окутал его пальцы и кисть, ничуть не раня, а, наоборот, ластясь, словно домашний зверек увидевший хозяина. Хотелось рассмеяться от такого щемящего чувства искренней радости, неподдельной любви.

— Вот ты какой… — прошептал Зари, и обхватил огонек двумя руками, делясь с ним своей силой, передавая свои эмоции, показывая свой мир. Мир, где нет боли, где можно радоваться светилу, где растут яркие цветы и летают юркие разноцветные птицы, где существует мудрая мать Тьма, и всесильный отец Света, где каждый может верить и любить, надеяться и получать желаемое, где царит покой.

Огонек сжался и тут же распустился лепестками ослепляющего света. Он уже не помещался в руках Зари. Нет, он рвался наружу, туда, в тот самый, увиденный им мир. Он так хотел покинуть клетку боли, вдохнуть тот воздух, которым дышал Зари, ощутить заботу Шакира, его защиту и бескорыстную любовь, опустить руки в прохладную воду и увидеть ожидавшую его на ступеньках мать. Он в полной мере разделил мысли мальчика, и больше ничто не могло его удержать. Угольные всполохи мелькнули и разом исчезли, поверженные острой искрой света.

Зари вздрогнул и упал на колени, упираясь ладонями в песок. Рядом с ним лежал, тяжело дыша, отец. Мальчик повернул голову и вновь столкнулся со взглядом существа. Но как оно преобразилось! Алые искры исчезли из глаз, как и острые кинжалы-клыки, серая кожа стала бледной, черты лица сгладились, явив удивительно красивого юношу. Зари никогда не видел настолько пленительных людей. Каждая черта была идеальной. И снова та же мысль — он — не человек.

Существо кротко улыбнулось, и стало таять, растворяясь под лучами светила. Причем, Зари мог поклясться, оно не испытывало больше боли. Оно улыбалось, продолжая следить за мальчиком. Прежде, чем окончательно исчезнуть, оно произнесло то же самое слово:

— Соориэ…

Мгновение, и его нет. Песок все еще витал в воздухе, переливаясь всеми возможными цветами, но больше никто не указывало на появление странного непонятного существа, в миг преобразившегося до неузнаваемости.

Мальчик откинул голову на горячий песок и заплакал. Горько и громко. Остатки испытанной боли и века, проведенные во тьме, принадлежали не ему, но он еще чувствовал их, да так ярко, будто сам томился эти долгие столетия, и лишь слабый огонек когда-то мудрой и чистой души питал его неисчезнувшую даже во мраке надежду.

— Зари! Мальчик мой, как ты? — руки отца ощупывали все тело сына, — не плач, сынок, все прошло. Главное, что с тобой все теперь хорошо…

Вцепившись в плечо отца, Зари не мог унять слез. Они обжигали глаза и тут же высыхали на разгоряченных щеках. Вскоре слова успокоения сделали свое дело, и мальчик стал дышать спокойнее, то и дело, вздрагивая от очередного воспоминания исчезнувшего создания.

Он услышал крики и голоса. Люди собирали разбредшийся по равнине скот, свои вещи, брошенные впопыхах, и совсем не обращали внимания на сидевших отца с сыном.

Но это было не совсем так. Немного придя в себя, мальчик помог отцу подняться и встал сам, отряхиваясь от въевшегося и растирающего до крови кожу шершавого, обжигающего песка, затем увидел рядом старика, внимательно за ними наблюдавшего. Зари моргнул и потер покрасневшие глаза, мельком отметив, что руки мелко дрожат.

— Приветствую, странники, — прошелестел старик, и Зари ощутил неприятный холодок на затылке.