Обряд

— Мне надо их покормить. Они голодные, — чеканит она.

Артур молчит. Он очень редко молчит, и это напрягает ее хуже всяких обвинений. Она поворачивается к нему. Его лицо, обычно такое родное и теплое, в свете уличного фонаря, пробивающегося через занавеску, выглядит отстраненным и чужим.

— Что я сделала?

— Не помнишь?

— Нет.

— Как — нет? Ты же в сознании была. Сама такси вызвала, сама переоделась…

Она закрывает глаза. Перемигивающиеся красные и синие огоньки гирлянды в витрине бара, две девицы в коротких латексных платьях медсестер, разноцветные стопки, Катино красное пальто… ее снова передергивает, когда она видит лицо в толпе.

— Зачем, Настя? Почему? Ты напала на человека.

— Я не знаю.

— Кто он такой? Что он тебе сделал?

На это Настя ответить может и отвечает, на этот раз честно.

— Он ничего мне не сделал.

— Тогда зачем?

— Я правда ничего не помню. Шоты, наверное, белочку словила.

— Ты выпила один.

— Ты не веришь мне?

— Ты бы знала, каких трудов мне стоило все разрулить. — По его лицу видно, что он хочет сорваться на крик, но вместо этого переходит на шепот, отчего ей делается еще страшнее. — Чего стоило отмазаться от ментов, которых вызвали какие-то бдительные граждане, чего стоило убедить этого чувака, уже, видимо, бывшего парня твоей лучшей подруги, не писать заявление…

— Господи. — Настя роняет лицо в ладони. — Прости меня, Артур.

— Да не в прощении дело! Я больше так не могу. Я же вижу, я знаю, что ты врешь. Потому что если не врешь, то ты — больная и опасная для общества, и я не обниматься тут с тобой должен, а к врачу отвести. А то вдруг я — следующий, и нападешь ты не с ключом, а с ножом? Или, как вон недавно, с утюгом выскочишь? Ты это понимаешь?

— Да.

— Понимаешь — хорошо. Потому что если не понимаешь, то я просто дождусь утра и отвезу тебя к врачу, Настя.

— Прости меня.

— Ты должна мне все рассказать. Что ты прячешь? Что тебя гложет? Или говори мне сейчас, или я… пойду.

Она встает с кровати. Потом снова садится.

— Он… напомнил мне одного человека.

— Какого?

— Ты не знаешь.

— Так расскажи мне.

Настя сглатывает и обнимает свои колени.

— Мы с ним были знакомы, когда мне было четырнадцать.

— Он тебя обидел?

— Нет.

— Тогда почему ты на него набросилась?

— Я не знаю.

— Опять секреты.

— Нет, никаких секретов.

Она и правда не знает. Но только Артур не поверит ей сейчас, это уже понятно.

— То есть ты встретила в баре старого знакомого и… напала на него?

— Нет, все не так. Он приходил раньше. Три дня назад.

— Сюда?

— Ждал у подъезда.

— Когда кошек ходила ночью кормить?

— Да.

— Опять твои чертовы кошки. И что сказал?

— Я не знаю — я убежала, когда увидела его.

— Может, это не он?

— Это он.

— Того тоже звали Сергей?

— Нет, по-другому.

— Так может, все-таки не он?

— Он! Я знаю — он. Он зачем-то нарочно сменил имя, и отстриг волосы, и втерся Кате в доверие. Это все, чтобы меня достать.

— И ты все это поняла и напала на него? — Артур поднимает бровь. — Ты понимаешь, как это звучит?

— Да, — выдыхает она.

— М-м. — Артур ходит по комнате, потом садится рядом с ней. — А зачем он тебя преследует?

— Я не знаю. Правда. — Но на самом деле она знает абсолютно точно.

Артур долго смотрит на нее, сдвинув брови.

— Настя, тебе надо… выспаться как следует. Мы завтра обсудим, что делать дальше. Но у этого будут последствия.

— Что делать? — Она съеживается в комок.

— Завтра. Завтра все обсудим.

— Ты останешься?

— Да, только чаю пойду попить с Катей, пока ее такси едет.

— Я имею в виду, ты останешься… со мной?

— Тебе надо поспать. Не ходи никуда завтра. Я тоже не пойду. Побуду с тобой.

Он склоняет голову набок и долго смотрит на нее, так что Настя начинает волноваться, что с ней, с ее лицом, что-то не так. Наконец он тянется к ней и стаскивает с ее головы кошачьи уши.

— Женщина-кошка!

— Артур, мне надо их покормить, правда. Голодные же котята. Я быстро. Ты выйдешь со мной?

Он нехотя кивает. Настя выходит в коридор и накидывает пальто.

— О… — произносит появившаяся в дверях кухни Катя, но Артур успевает приложить палец к губам. — У меня как раз такси приехало, проводите?

— Проводим. Настя заодно идет котов кормить.

— Прости меня, пожалуйста, — произносит Настя, глядя на носки бабушкиных сапог, в которые обуты ее босые ноги.

— Да ладно, Настюх, ну белочку словила, бывает. — Катя обнимает ее за плечи, и они прямо так, в обнимку, выходят за дверь квартиры. — Конечно, с Сергеем мне вряд ли теперь что-то светит, но, честно говоря, я и не рассчитывала ни на что, слишком уж он был хорош. Теперь со шрамом на лице, хотя бы будет у него недостаток.

Пока они ждут не спеша кряхтящий лифт, Катя смотрит на Настю с озорным огоньком во взгляде. Но Настины глаза остаются мертвыми.

* * *

Под фонарем тормозит желтое такси. Мороз сменился оттепелью, и все вокруг переливается от множества крошечных капель. Где-то невдалеке Настя чуть слышно подзывает котов и раскладывает еду из банок в разноцветные пластмассовые миски, стараясь не порезать пальцы об острые края.

Катя берется за ручку пассажирской двери, затем поворачивается и смотрит на Артура.

— Что скажешь?

— Я думаю, она готова, — мягко произносит он, поймав ее взгляд.