Обрученные Венецией

Хотя сама Каролина заметила, что и он поразительно волнуется, вплоть до дрожи в руках… Ей показалось это странным: он всегда умел держать себя, порой в минуты даже самого сильного негодования. Хотя… нельзя не признать, что в подобные мгновения вокруг него сгущался вихрь, охватывавший всех и вся. Но даже тогда в его взгляде торжествовало некое превосходство, эдакая помпезная мужественность.

Сейчас же его сердце глухо билось в легкой тревоге, на эхо отзвука которого так ясно отзывалась ее собственная душа.

– О, да! Я именно об этом хотела вас попросить, сенатор, – ответила с улыбкой она, заискивающе глядя на мешающего их непринужденной беседе гондольера.

С тех пор как их отношения претерпели изменения, ее не переставала злить преследующая их прислуга, ибо они были первыми источниками сплетен в округе.

– Каролина, – сказал полушепотом Адриано и пригнулся к ней поближе, – ты можешь обращаться ко мне по имени, все-таки ты пребываешь в моем доме, и об этом известно обществу… Не забывай, что венецианцы невероятно хитры и все толкуют по-своему. Поэтому излишняя деликатность может вызвать уйму вопросов, которых нам следует избежать.

Каролина опустила глаза. От того, как они представят сегодня свои отношения в обществе, будет во многом зависеть их принятие в венецианской элите. Понятное дело, показывать себя безоблачно влюбленными друг в друга – значило окружить себя сплетниками, словно коршунами. А того и гляди, духовенство и вовсе обвинит их в откровенном распутстве. Однако, если не отрицать их вымышленную родственную связь, то неизвестно, чем это закончится в дальнейшем. Или же… быть может, сенатор не намеревается в ближайшем будущем объявлять о помолвке. Ох, голова кругом от этих мыслей!

– Адриано, в данных вопросах я полагаюсь полностью на тебя, – тихо произнесла она. – Но мне надобно знать, в каком свете я сейчас предстану перед Венецией.

– Милая, тебе это уже известно. Ты – флорентийка, моя дальняя родственница. Тебе здесь невероятно подходит климат, что лучше отражается на твоем здоровье. Это все, что тебе стоит поведать венецианцам, а тебя, поверь мне, будут сегодня засыпать расспросами, многие из которых предстанут в каверзной форме. Лучше отвечать уклончиво и многозначительно, оставив возможность венецианцам фантазировать на эту тему. Так или иначе сплетен нам не избежать.

– Хорошо, я поняла, – он заметил, как из ее губ вырвался протяжный вздох. – Хотелось бы обойтись без пустых пересудов, иначе неизвестно, как это отразится на нас.

– Не стоит сейчас беспокоиться по этому поводу. Пустословие – грех тех, чьи уста обременены слетающей с них грязью, как доказательство внутренней сущности людей, на которых, увы, нам не суждено каким-либо образом повлиять. Молю тебя, пленительная Каролина, не терзай себя волнениями по этим причинам, – он посмотрел в ее пьянящие глазки и улыбнулся, утопая в их омуте. – Господи Всевышний, как же идет этот цвет платья твоему лазурному взгляду!

Последние слова он выдохнул с восхищением, на которое Каролина ответила ослепительной улыбкой.

Мимо проплывающая гондола заставила синьорину устремить на нее свой беспечный взор, наполненный одурманенным чувством восторга, который тут же оказался беспощадно развеянным осуждающими взглядами двух шушукающихся синьорин, пристально, не стесняясь сенатора, рассматривающих венецианскую гостью. В их глазах скрывалась некая надменность, словно протестующая против попытки чужеземки украсть из их владений нечто сокровенное. Для Каролины не являлся секретом тот факт, что после смерти супруги Адриано стал завидным женихом, длительное время не решающимся на очередной брак. Поэтому она готовилась к тому, что именно эта половина знатных дам, жаждущих интриг и сплетен, сегодня будут мерить ее взглядом, словно воровку.

И эти две синьорины бесстыдно поедали алчными глазами проплывающего мимо сенатора и его спутницу. Адриано замечал, но по-мужски игнорировал это, чего не могла себе позволить сама Каролина. Поэтому она сиюминутно решила: если дамы так жаждут усладиться бурлящими пересудами о развитии отношений сенатора Фоскарини со своей гостьей, синьорина Диакометти позволит себе «помозолить» их завистливые глазки. И это вопреки ее опасениям пустых сплетен!

Она тут же придвинулась ближе к любимому и одарила его кокетливой улыбкой, на что Адриано ответил взглядом, полным всепоглощающей любви.

– Я обещаю тебе, что буду вести себя благоразумно, – промолвила Каролина и спрятала свою ручку в его расслабленных, но сомкнутых крепких ладонях.

Она знала, что этот невинный жест станет поводом для многих злоречий, но ей так хотелось подзадорить венецианскую публику. Не ожидавший такого жеста Адриано ответил ей улыбкой на устах и нежностью в голосе:

– Ты и без того сразишь венецианцев, – и по привычке, которая вошла в моду его поведения не так давно, прикоснулся устами к ее пальчикам.