Обрученные Венецией

– Прошу прощения, Адриано, – он заметил, как ее уста едва сдерживают возмущенный порыв, – почему мы сидим на этом ряду, словно ты последний из приглашенных?

Как обычно, он ответил легкой улыбкой на ее эмоциональность.

– Венецианские патриции здесь теряются в своих титулах перед превосходством римлян, моя дорогая, – ответил тихоньк о он. – Как видишь, почетные гости здесь – это наше непревзойденное духовенство и лишь некоторые – самые влиятельные лица из правительства. К тому же я предпочитаю оставаться в стороне. Венецианцы привыкли к моей некоторой отчужденности, меня не привлекает вычурность и попытки оказаться в первых рядах.

Каролина улыбнулась.

– Твоя скромность достойна похвалы, – произнесла с одобрением она, но тут же нахмуренно добавила: – Но я полагала, что смогу хотя бы в Соборе рассмотреть жениха и невесту.

– Ты увидишь их, когда они будут покидать это святое место, – монотонно промолвил Адриано, а Каролина лишь с сожалением сомкнула губы.

И разочарование прекрасной синьорины в этом пустяке затмило присущую ее душе прозорливость. Совладай Каролина со своими чувствами, мимо нее смог бы проскользнуть его взгляд, в глубине которого так ясно виднелись стремления его души коснуться ее тела: изящной кисти, расслабленно уложенной на колени; изгибу ее шеи, облегаемому выбившимся из золотистой копны локоном; манящим устам и соблазнительно раскрасневшимся от волнения щечкам… Он отвел взгляд, сжимая в себе тот поток чувств, которые так искусно возбуждала в нем она, находясь на расстоянии и будучи одетой с головы до пят. Когда Адриано поглощал собой каждый дюйм ее прелестного образа, восхищаясь неподдельной дрожью кончиков ее ресниц и меняющимся чувствами взором; когда он замечал, как мечтательная улыбка задевала уголки ее алых губ; когда он видел, что ее бездонные глаза восторженно блуждают по интерьеру, – он растворялся в ней, будто исчезая из этого мира.

– Каролина… – прошептал он, стараясь не прерывать своим тихо зазвучавшим баритоном проходящую процессию.

Она не отрывалась от церемонии и доскональностей венчания, которые были доступными ее взгляду, но тут же поддерживала беседу с Адриано, хотя внутренне была недовольна тем, что он отвлекает ее.

– Да?

Он придвинулся к ней поближе, чтобы никто из окружающих не услышал их. Его голос готов был дрогнуть при первом же звуке, однако мужественность обрубила этот порыв.

– Тебе известны мои чувства… – начал он, и она с удивлением округлила глаза – весьма неосторожно говорить об этом, находясь в нескольких шагах от общественности. – Моему красноречию стала помехой смесь чувств, терзающих сию минуту мое сердце. Поэтому я сменю поэтичные речи на лаконичность… Ты станешь синьорой Фоскарини? Здесь и сейчас? – спросил он и, к своему удивлению, не сначала заметил изменения в выражении глубины ее глаз. – Я… невероятно хотел бы этого…

В ожидании ее ответа он сглотнул ставший поперек горла ком. И хотя на его устах играла надежда на согласие, изумление, отраженное в глазах возлюбленной, отчасти выбило его из колеи.

– Неужто мой вопрос настолько застал тебя врасплох, что ты даже не сделаешь вид, что ожидала этого? – его сразило отчаяние, словно в несколько секунд он пал духом.

Несомненно, Каролине хотелось закричать: «Да! Да! Да!». Но сегодняшний образ «императрицы» ограничил ее действия лишь гордым спокойствием, что саму девушку не меньше изумляло, чем его.

– Это довольно внезапно… – наконец-то тихо ответила она, и тут он с облегчением заметил легкое дрожание ее слабого голоса, – …ввиду несвоевременности твоего вопроса…

Он опешил. Ему стало непонятно, что заставляет ее сомневаться. Такой реакции на свой долгожданный вопрос он не ожидал! Неужто долгожданным он был лишь для него? Адриано с мотрел на ее недвижимый профиль, тщетно стараясь рассмотреть выражение ее глаз, спрятанных сейчас за тонкой кружевной в уалью.

– Каролина Диакометти, – он пытался сохранить внешнее спокойствие, но его голос звучал так, будто он едва сдерживал возмущенное восклицание, – я предлагаю тебе стать моей супругой! Ты принимаешь предложение?

Он не знал, что внутри нее щекочут бабочки, словно вознося на своих воздушных крыльях ее трепещущее сердце ввысь. Она едва удерживала вид непринужденной и горделивой особы, причем, совершенно не понимая, почему бы не выдохнуть это самое счастливое «да!», которое клокотало в ее горле застрявшим комом? Но она собралась с силами и с волнением возразила:

– Но ведь я почти нищенка.

Поначалу это вызвало в нем тихий смех.

– Каролина, нам разве не хватит моего многочисленного богатства?

Но тут же его вновь сразило смятение: она ищет повода для отказа? В его голове даже промелькнула мысль о том, что она покинет его, как только Матильда вернется с документами.

– К тому же, – сглотнув подошедший ком разочарования, продолжал Адриано, – мы не будем заключать брачный контракт, я не испытываю в нем нужды. Мы просто обвенчаемся. Прямо сейчас.