Обручник. Книга первая. Изверец

Первым сквозь огонь пронес свою голову Вождь.

Сосо показалось, что волосы его вскипели в пламени и превратились в пепел.

Но когда он выпрямился, то все увидели, что Вождь совершенно не обгорел.

По спине у Сосо прошел морозец. И он – бочком – стал выбираться из пещеры.

Уже у входа в «Чистилище» Сосо нагнал Вождь.

– На! – протянул он какой-то сверток. – Передай своему другу. И попытайся забыть, что ты у нас был.

Две недели Сосо ело любопытство.

Ну, во-первых, он хотел узнать, кого же братья выбрали отцом ребенка, который, к тому же, в дальнейшем должен называться с большой буквы? А потом интересовало и другое – что же из себя представляли «Рай» и «Ад»? Насколько они соответствовали тем понятиям, что сейчас бытуют на земле.

Но Петр давно выздоровел, потому все, что нужно братьям, приносил уже сам.

И однажды Сосо его спросил:

– Ты веришь во всю эту ерунду?

– В какую? – поинтересовался друг.

– Ну что люди – пришельцы из Космоса?

Капанадзе задумался.

– Видишь ли, – на распеве начал он, – Бог, видимо, все же един. Только нам, людям, дана возможность развести веру по разным коридорам.

Стоп!

Где же все это Сосо уже слышал? Или читал?

И вдруг вспомнил, что об этом говорил Беляев. Причем он ничего не утверждал, не навязывал какого-то своего мнения, а так и сказал: «Видимо», то есть без той уверенности, которая, коли быть откровенным, подтачивает веру. В ней, как и во всякой тайне, должна быть щелка, куда тянуло бы подсмотреть.

– Поэтому Космос, – продолжил Петр, – это епархия Создателя. Он – оттуда – всем руководит. И, может, дал кому-то из этих людей, – он сделал неопределенную отмашку, – увидеть свое несколько иное предназначение.

– А почему их преследуют все, кому не лень? – спросил Сосо. – Неужели Богу не жалко, что они подвергаются гонениям?

– Ну это, – лукаво улыбнулся Капанадзе, – вопрос явно не ко мне.

На этом разговор иссяк. И он, наверно, больше не возобновился, ежели бы Сосо не увидел на базаре того самого безрукого брата, который там… глотал живых ужей.

А невдали от него стоял Капанадзе с мешком, в котором, как тут же понял Сосо, были приготовлены для ужеглота новые жертвы его желудка.

Но тут же он приметил и другое. Как из штанины брата, которой – внапуск – почти закрывалась головка сапога, выползал уж.

И, попристальней присмотревшись, Сосо понял, что брат явно шельмует. И какая-то горечь излилась на его душу.

– Ты знаешь, что он – мошенник? – произнес Сосо Капанадзе, кивнув в сторону брата.

– А нам с тобой какое дело? – просто ответил друг. – Ведь на базаре, как на пожаре, всяк в своем огне горит.

И Сосо вспомнил, что так говаривал купец Давид Писмамедов.

4

Этот странник появился в доме все же, видимо, случайно. Потому, как потом выяснилось, ни мать, ни он, Сосо, его не звали. Просто он зашел, сел за стол и произнес:

– Когда нету одного-единственного хлеба при наличии другой снеди, не знаю, как кому, а мне постоянно хочется есть.

На страннике была блуза с вольным, подразумевающим чуть ли не бесконечность воротником.

– Ну что, – сказал он, когда голод, видимо, был утолен, – прав был Бесо, что хозяйка у него хлебосольна и бескорыстна.

– Вы видели моего отца? – поднял на пришельца глаза Сосо, словно уже не чаял когда-либо услышать о Бесо, что он жив.

– Он мне справил вот эту обутку.

Странник поднялся и похвастался своими – с короткими голенищами – сапогами, которые он, кстати, упрятывал в штанины.

– А я пообещал, что в его сапогах обойду всю Европу.

– Зачем? – полюбопытничала Кэтэ.

– Кто его знает? – проговорил незнакомец. – заквас во мне такой. Все время хочется видеть новые и новые пределы.

«Пределы…» – эхово повторил против своей воли Сосо. Наверно, ему тоже хочется стать путешественником. Ведь вон Пржевальский…

И что-то кольнуло в сердце. Хотя слух давно улегся и теперь ему в отцы прочат Якова Эгнаташвили.

И вдруг вспомнилось «Чистилище». И – выборы отца младенцу. И то недоумение, что сразило Сосо. Неужели тот не мужчина, кто на самом деле породил этого парнишонка? Почему он трусливо ведет себя? Что касается его, Сосо, то он не хотел бы иметь такого родителя. Его позорная кровь вряд ли облагородит род, которым, как учила мать, всякий уважающий себя человек должен гордиться.

– Между прочим, – начал пришелец речь, как чуть позже поймет Сосо, совершенно о другом, – я не просто хожу по свету. Я мечтаю написать книгу, самую главную не только для себя.

– А для этого надо ходить? – простовато поинтересовался Сосо. – По принципу – ноги волка кормят?

– В некотором смысле – да, – на задумчивости ответил Странник, – человек, который пытается писать, должен насытить себя разного рода впечатлениями от увиденного и пережитого. Но, главное, ему необходимо подчерпнуть из самого главного сокровища народа – из его языка.

– А что там может быть уж больно пенного? – вопросила Кэтэ.