Общага-на-Крови

– Ну-ну, прикалывайся. – Ванька вздохнул и подобрал брошенную сигарету. – Есть у меня еще одна мысль, почему я умру, если сочиню чего-нибудь… Это уже общаги касается. Лжи тут нет, но ведь и правды сказать здесь не дадут. А творчество – это истина, значит, правда. Общага как женщина: за ложь мстит, а правды не переносит. Подумай о той дуре, которая сегодня спрыгнула, – ее же общага столкнула. Она не терпит, если чего делают честно. Я на все сто уверен, что если начну чего сочинять, так меня отсюда и выпрут. А я без общаги жить не могу. Я так уж сформировался: детство – в коммуналке, это общага, и армия – тоже общага. Выгонят отсюда – я помыкаюсь чуток и вены себе перережу. Поэтому и нельзя мне здесь творить. А как с желанием бороться? Тоска, как по родине тоска. Дай денег на пазырь, отец.

– Не разжалобишь, Ванька, – ответил Отличник. – Не дам. Явишься на студсовет пьяным – и выселят. Сам же этого не хочешь.

– Не хочу, – покорно согласился Ванька.

– Тогда пойдем.

– Ладно, – помолчав, согласился Ванька. – Уломал… Только, отец, ты не говори никому про облучение, – вдруг попросил он и с досадой добавил: – Зря я тебе растрепал!..

Отличник, вконец измученный событиями сегодняшнего дня, вернулся в двести четырнадцатую и сразу свалился спать. Вечером его растормошил Игорь.

– Отличник, подъем, – говорил он. – Пора на студсовет.

Ванька, который тоже отсыпался, пока спал Отличник, сидел на своей койке, обхватив голову руками.

– Бли-ин… – стонал он. – Башка трещи-ит… Не пойду я никуда, Игореха… Ну их всех в жопу…

Ванькина физиономия с похмелья была колбасного цвета, с мутной радужностью под глазами.

– Не раскисай, Иван, – одернул его Игорь. – Терпи. Отличник, умойся, причешись и беги в читалку нам места занимать.

Отличник поплелся умываться. Он нисколько не отдохнул во время сна и встал совершенно разбитым. Прежняя тоска сдавила его душу, и какая-то тупая боль не давала глубоко вздохнуть.

Спускаясь по лестнице, Отличник столкнулся с комендантшей.

– А-а, вот и ты, голубчик, – удовлетворенно сказала она, словно и не было их гнусного утреннего столкновения. – Ну-ка пойдем ко мне, поговорить надо.

Она привела Отличника в свой кабинет, села за стол и уперлась в Отличника подчеркнуто-жалостливым взглядом.

– Ну, скажи мне вот так, по-честному, один на один, – предложила она, – что там было у моего мужа с той девочкой?

– Что утром говорил, то и было, – стоя, глухо ответил Отличник.

– Будто она его любовницей была? – саркастически спросила комендантша. – Да с чего ты взял?

Отличник понял, что может сорваться, и попытался взять себя в руки. Негоже было ссориться с комендантшей перед студсоветом.

– Расскажи подробнее, – настаивала Ботова.

– Не хочу, – угрюмо сказал Отличник.

– Что значит – не хочу? Ты же взрослый человек, не в детском саду. Дело серьезное, человека ведь убили.

– Не убивал ее никто, – сказал Отличник, злясь, что его все равно вынуждают говорить о том, о чем он не хочет.

– Ты же сам следователю сказал, что мой муж ее убил.

– Довел до самоубийства, – устало поправил Отличник.

– Так как довел-то? Расскажи, что ты видел вчера. Он, значит, вчера ее довел, и ты – свидетель. Нельзя о таких вещах молчать. Каждый должен помогать следствию, или ты за границей живешь?

– Вам же, наверное, Ринат сам все рассказал.

– Конечно, – с достоинством согласилась Ботва. – Он же мне муж все-таки. Но другое дело, что ты там с пьяных шар увидел.

– Я не пью.

– Мне-то уж не ври, – добродушно попросила Ботова. – Я же вас всех знаю. И с кем ты живешь, знаю. Вчера ведь вы пили.

Отличник ничего не стал возражать.

– И с чего это я, интересно знать, буду селить в общежитие любовниц своего мужа? – тоном выше и гораздо язвительнее спросила Ботова. – Ты уже сам запутался в своем вранье, мой милый.

– А чего же тут объяснять?.. – Стоило Отличнику произнести это, как ненависть, бешеное и отвратительное желание поглумиться над Ботвой он уже почти не мог сдерживать. – Вы меня не спрашивайте, Ольга Васильевна. Вам же самой неприятно будет.

– Ничего, я потерплю, – покровительственно заверила она. – Мне до правды докопаться хочется.

– Да вашу правду вся общага знает, – сорвался Отличник, и блаженство истины прокатилось по его позвоночнику, будто он сорвался с крыши и летит вниз, а пока летит, может кричать что хочет, ничего не боясь. – Вы, Ольга Васильевна, Ринату ребенка родили, чтобы женить его на себе. У его сестры муж – проректор, он назначил вас комендантом и комнату дал. Вы сами во всем потакали Ринату, потому что боитесь, что он вас с ребенком бросит и выгонит из общаги. Что же тут особенно тайного? Это все знают.

Лицо Ботвы пошло багровыми пятнами, и она вдруг заплакала. Отличник смотрел на нее с омерзением.

– Вы все узнали? – осведомился он. – Я могу идти?

– Нет, постой, – шмыгнув носом, сказала Ботова. – В общем, так. Тебя мы сегодня выселяем из общежития.

– Почему?! – потрясенно спросил Отличник.

– Как почему? – буднично пояснила Ботова, утираясь. – Ты же ключ украл, люк на крышу открыл, вот она и спрыгнула…

– Была бы крыша заперта, так она с балкона бы сбросилась…