Общага-на-Крови

Но Ванька вдруг ринулся на него, и напор был такой неожиданный, что Савенко не удержал позиции. Ванька ввалился в комнату. Свеча была уже задута, постели расправлены, а девушки разложены по постелям.

– Вот ведь коз-зел!.. – шепотом сказал Каменев.

– Песня! – объявил Ванька.

Шатаясь, он укрепился посреди комнаты и заорал на мотив марша «Прощание славянки»:

– Отцвела в огороде ака-ация,
Снова чистая совесть моя:
У меня началась менструа-а-ация,
Значит, я не бере-мен-ная!..

– Сделай что-нибудь с этой пьяной свиньей, – сказал Каменев.

Савенко мягко обхватил Ваньку за талию и повлек к выходу.

– Иди в холл, там и сбацай чего-нибудь, – на ходу увещевал он Ваньку.

Ваньку вытурили в коридор и снова тщательно заперли дверь.

Ванька опять сходил к Стрельченко, оставил гитару и вернулся. Резко, отрывисто, звонко и кратко он постучал в дверь так, как стучат только трезвые люди. После яростного перепирательства шепотом дверь приоткрылась, и Ванька ломанулся в щель, крича тоненьким, противным голоском:

– Я тоже хочу к девочкам!..

Но Каменев грудью выпер Ваньку в коридор, схватил за олимпийку на горле и отвесил две крепкие пощечины.

– Очухался? – злобно спросил он. – Соображаешь?

– Я мыслю, следовательно, я существую, – гордо изрек Ванька.

– Значит, так, Симаков, – внушительно сказал Каменев, отпуская Ваньку. – До трех часов ты мыслишь, следовательно, существуешь, в другом месте, понял? Или ты совсем оскотинился? Давай иди…

Каменев подтолкнул его, и Ванька сделал несколько неуверенных шагов. Тогда Каменев быстро вернулся в комнату и захлопнул дверь. Ванька тотчас подбежал к ней и замолотил кулаками.

– Откр-р-ройте, полиция! – басом заревел он. Дверь моментально приоткрылась.

– Сейчас как с-здану, сука!.. – бешено прошептал Каменев.

Ванька схватился за сердце и зашатался.

Каменев захлопнул дверь и яростно запер замок. Ванька отодвинулся к противоположной стене коридора и, едва услышал, как заскрипела сетка кровати, всем телом кинулся на дверь. Замок с хрустом вывернулся из косяка, дверь распахнулась, грохнув о стену, и Ванька пластом рухнул на пол семьсот двадцатой комнаты.

– «Ту-сто сорок четыре» п-просит п-посадки… – сказал он.

Когда Отличник сперва услышал мятежное Ванькино исполнение «Прощания славянки», а затем грохот и вопли, он вскочил с кровати, натянул штаны и выбежал в коридор. Мимо него вдоль стены, не глядя, быстро прошли Мила Северьянова и Света Ковалева. Затем из дверного проема семьсот двадцатой комнаты вылетел Ванька и шлепнулся на пол.

– Пролетарии всех стран, совокупляйтесь!.. – хихикая, орал он.

Отличник кинулся к Ваньке и успел вцепиться в спину Андрея Каменева, когда тот уже занес ногу, чтобы разбить Ваньке рот.

– Убирай этого пидара!.. – рявкнул Отличнику Савенко, удерживая трясущегося Каменева. – А то Андрюха его убьет!..

Отличник с неизвестно откуда взявшейся силой поставил Ваньку на ноги и увлек за собой. У Ваньки из носа текла кровь. Отличник впихнул Ваньку в блок, где в дверях семьсот десятой в одной ночной рубашке стояла Серафима.

– Сюда его, – уходя в тень, сказала она. – Что случилось?

Отличник уложил Ваньку на свою кровать.

– Накуролесил, ему и вломили, – сказал он. Серафима взяла свое полотенце, убежала в умывалку, вернулась, уголком вытерла Ваньке нос и усы, сложила мокрое полотенце компрессом и пристроила на лоб, потом стала осторожно ощупывать Ванькино лицо.

– Зубы, кости целы? – спросила она.

– Хрен их знает… – прохрипел Ванька.

– Теперь лежи спокойно, – велела Серафима, убирая из-под его затылка подушку. – Будет больно – позови.

Ничего больше не говоря, она легла обратно в свою постель. Растерянный Отличник стоял у шкафа, не зная, чего ему делать.

Ванька вдруг зашевелился, поднял руку и потрогал нос.

– Кажись, не течет, – сказал он. – Ну и шнобель у меня завтра на морде будет… Целая Шнобелевская премия.

Он снял полотенце и медленно сел.

– Попру я к Стрельченкам, – прокряхтел он. – Спасибо, Фимка.

– Больше не дерись, – спокойно сказала Серафима. – И не пей.

– Не буду, – вставая, ухмыльнулся Ванька. Он направился к двери и, открывая замок, сказал:

– Хоть один день не зря прожил…

Игорь купил бутылку вина и пришел ночевать к Марине Савцовой. Оказалось, что Марина куда-то уехала на всю ночь, а в комнате осталась одна Надя Новиченко. Игорь не расстроился, искренне заверил Надю, что считает ее девушкой Бориса Аргунова, а потому не будет на нее покушаться, откупорил бутылку и сел с Надей пить вино. Они уже почти все допили, когда дверь открылась, и в комнату вошел Борька Аргунов.

– Привет, это я, – сказал он и осекся, увидев Игоря.

– Добрый вечер, Борис, – вежливо поздоровался Игорь.

– Здорово… – не очень радостно ответил Борька, подавая руку и подозрительно заглядывая Игорю в глаза. Затем он сел на кровать Марины и развалился, закинув ногу на ногу.

– Квасите? – недоброжелательно поинтересовался он. – Я вам не помешал?

– Ничего, Борис, – спокойно сказал Игорь.