Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха

В двух командах сформировались две не просто разные, но противоположные культуры. «Гремучие змеи» сквернословили, а в лагере «Орлов» ругаться было запрещено. «Гремучие змеи» вели себя по-хулигански, а «Орлы» организовывали общие молебны. Результаты этого опыта позднее были подтверждены десятками подобных экспериментов. Люди склонны к спонтанному объединению в группы, причем на основании самых случайных критериев, и когда такие группы соприкасаются друг с другом, начинаются трения.

В школе Гарольда никто не набивал носки камнями. Здесь господствовала всеобщая борьба за восхищение. Все ученики неизбежно разбивались на устойчивые компании, и у каждой компании был свой негласный кодекс поведения. Сплетня служила основным средством^{130} для распространения информации о том, как должен вести себя член той или иной компании, а также для посрамления нарушителей. Сплетни и слухи – это инструмент, с помощью которого группы устанавливают свои нормы. Того, кто таким способом распространяет информацию об этих нормах, почитают как носителя высшего знания норм. Слушатели получают важные сведения о том, как нельзя себя вести.

Сначала первейшей задачей Гарольда было стать достойным членом компании. Общественная жизнь поглощала почти всю его энергию. Самую большую тревогу вызывала угроза изгнания из компании. Самым мощным испытанием когнитивных способностей стало усвоение ее непостоянных правил.

Если бы ученики проводили все свое время в кафетерии и коридорах школы, то они, вероятно, скоро выгорели бы дотла и совершенно обессилели от такой социальной активности. К счастью, школьное начальство позаботилось и о периодах отдыха, которые назывались уроками и на которых можно было расслабиться и отдохнуть от тягот социальной категоризации. В отличие от школьной администрации ученики верно понимали, что социализация – это самое важное интеллектуальное занятие, для которого, собственно, и предназначена средняя школа.

Мэр

Однажды во время обеденной перемены Гарольд задержался в кафетерии. Школа скоро останется позади, а он хотел запечатлеть в памяти картины школьной жизни. Здесь, в кафетерии, как на ладони была видна первичная структура этой жизни. Ученики приходили и уходили, но политическая география кафетерия оставалась неизменной. С незапамятных времен «простодушные аристократы» – компания, к которой принадлежал Гарольд, – занимала стол в центре обеденного зала. «Отличники» сидели у окна. «Девочки-актрисы» держались ближе к двери, а рядом с ними, в надежде на благосклонность, располагались прыщавые «юные рокеры». «Подражатели хиппи» занимали столы под полкой со спортивными трофеями. «Нормальные дети» сидели под доской объявлений, справа от двух маргинальных групп – «любителей марихуаны» и «тихоокеанских гангстеров», детей азиатского происхождения, которые притворялись, что никогда не делают уроки.

Через «Фейсбук» Гарольд дружил с двумя-тремя представителями каждой компании, ибо его общительность делала его идеальным послом клана «простодушных аристократов» во всех остальных группах. Бóльшую часть обеденной переменки он проводил, расхаживая по кафетерию и обмениваясь приветствиями направо и налево. Когда-то он из любопытства потерся практически в каждой группе. Потом, в начале старших классов, был тесно связан со своей компанией, но затем отошел от нее – во-первых, оттого, что заскучал среди старых друзей, а во-вторых, оттого, что стал вполне самостоятельной личностью и чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы позволить себе общаться с самыми разными людьми.

Было видно, как при переходе от одной группы к другой разительно менялись его походка, жаргон и даже осанка, манера, с которой Гарольд обращался к членам той или иной компании, выполняя положенные социальные ритуалы. Он принял озабоченный и даже слегка тревожный вид, здороваясь с «отличниками», погрязшими в своих факультативах и всегда имевшими отсутствующий вид. Он приобнял за талию предводителя компании «чернокожих учеников» и отпустил какую-то шутку, несколько отдававшую расизмом. Присутствовавшие при этом учителя напряглись, но черный парень нисколько не обиделся на Гарольда. «Новички», которым приходилось есть свой ланч у шкафчиков в раздевалке, с обожанием смотрели на него снизу вверх, и Гарольд был добр и снисходителен к ним. Даже девушки с подведенными глазами, воздвигшие вокруг себя защитную стену желчного презрения, расплывались в широкой улыбке, когда с ними здоровался Гарольд.

«По-настоящему великий человек – это тот, кто позволяет каждому ощутить величие в себе», – писал британский писатель Гилберт Честертон. Там, где появлялся Гарольд, у всех сразу улучшалось настроение. Вот группа подростков, с понурым видом сидящих вокруг стола и обменивавшихся эсэмэсками. Они просияли, когда мимо их стола прошествовал Гарольд. «Привет, мэр!» – шутливо окликнул его один из парней. Такую репутацию он заслужил, регулярно обходя столовую, словно политик, собирающий голоса.

Социальное чутье