Общественные блага, перераспределение и поиск ренты

Общаясь с современниками, которые верят в эволюцию, я убедился, что точка зрения, согласно которой пожертвования на благотворительность имеют, до определенной меры, ценность для выживания, широко распространена. В какой-то степени это просто обобщение предположения, что вещи, которые нам хочется делать, благоприятны для нас. Мы любим сладости, и биологи расскажут нам, что в прежние времена пища с высоким содержанием сахара была очень питательна и, следовательно, мы были отобраны для ее поиска. Сейчас, конечно, большинству граждан Соединенных Штатов или Европы столь концентрированная пища не требуется, а консультанты по вопросам здоровья рекомендуют быть осторожными с употреблением сладкого. Но чтобы приспособиться к изменениям в окружающей среде, эволюции требуется много поколений – вот почему мы до сих пор любим сладкую пищу. Если бы сладкие продукты были действительно вредны для нас в современных условиях, то мы, скорее всего, приспособились бы достаточно быстро, но, в сущности, умеренное потребление сладкого не наносит никакого вреда – при условии, что мы чистим зубы.

Общее утверждение, что вещи, которые нам нравится делать, благоприятны для нас и, вероятно, обеспечат большее потомство по нашей генной линии, является правильным. Так как мы получаем удовольствие, умеренно делая пожертвования на благотворительность, то не безосновательно считать, что это также приведет к большему потомству. Это можно обосновать тем, что поддержание добрых отношений с другими членами группы будет представлять ценность для выживания. Понятно все же, что это не приведет нас к щедрому одариванию пострадавших от наводнения в Венесуэле. Тем не менее даже в такой ситуации можно утверждать, что для людей, с которыми мы общаемся, сам факт, что мы делаем пожертвования, означает, что мы – «хорошие люди».

Тот же аргумент выглядит убедительнее, если мы имеем дело непосредственно с людьми, с которыми общаемся регулярно. Если мы будем милыми и щедрыми с друзьями и знакомыми, это может привести к тому, что они будут милыми и щедрыми с нами и нашими детей, и, следовательно, к увеличению потомства. Это может также означать, что у нас, таким образом, станет меньше трений в наших постоянных отношениях и, следовательно, опять же, выше ценность для выживания для нас самих и наших потомков. К сожалению, оба эти аргумента, если над ними тщательно поразмыслить, не срабатывают.

Предположим, что мы жертвуем чем-то для других членов нашей группы, а они жертвуют чем-то в ответ. Если бы наши пожертвования были хоть немного меньше, чем их, мы бы оказались в выигрыше и могли иметь больше потомков. Должно быть своего рода состязание, в котором каждый индивид или генная линия стараются отдавать хоть ненамного, но меньше, чем получают. Со временем это приведет к постепенному сокращению, а в конечном итоге и полному прекращению пожертвований. Если посмотреть на наших ближайших родственников – шимпанзе, то можно обнаружить, что эта линия аргументации более или менее полно описывает происходящее. Они очень редко идут на жертвы ради кого-то другого, кроме своих прямых и известных отпрысков^[12]. Иногда шимпанзе убивают обезьян и съедают их. Что касается мяса, то шимпанзе вполне может подарить его друзьям и знакомым. Но это не распространяется на фрукты или орехи, которыми они обычно питаются. Примитивные народы проводят примерно те же самые различия. Охотник может поделиться оленем или какой-либо еще убитой им добычей со своими соплеменниками. Он редко напрямую поделится иными видами пищи.

Существует одно очевидное объяснение такой дифференциации. Мясо, как правило, добывается в достаточно большом количестве, так что его невозможно съесть за один прием в одиночку. Обычно оно очень быстро портится и начинает представлять угрозу для здоровья. Шимпанзе или любой человек каменного века, припрятывавшие мясо для себя или своего семейства, подвергались большому риску умереть от пищевых отравлений. Следовательно, отдать мясо другим в надежде на вероятное ответное действие вполне может быть совместимо с эволюционным отбором, принимая во внимание грозящую опасность. Это не относится к фруктам, орехам или иной другой пище растительного происхождения, которая составляет основную часть рациона шимпанзе. У первобытных людей основу их рациона также составляло то, что собирали женщины, а не добыча мужчин-охотников.

Возможно, мне не удалось убедить вас в том, что благотворительная деятельность за пределами непосредственного семейства должна быть исключена в результате эволюционного отбора. Мы вернемся к этой теме ниже. Сначала, однако, позволю себе объяснить вполне разумные биологические причины, которые могут привести к определенной благотворительной деятельности. Мои рассуждения основываются на книге Докинза «Эгоистичный ген» (Dawkins 1989; Докинз 1993), а также на одной из моих статей (Tullock 2002).