Общество Джейн Остен

Адам стиснул кепи так, что побелели его пальцы. Доктору было жаль беднягу, на чью долю выпало столько испытаний. И все же он пытался вырваться из клети своей унылой жизни, пытался сблизиться с Греем и Аделиной и Эви. Для этого нужны были недюжинное мужество и воля. Война отняла у него все надежды и чаяния, а иногда это – все, что есть у людей. Иногда стоит жить лишь ради надежды.

– Поймите, я не хотел, эта тайна раскрылась лишь потому, что нам так нужен этот коттедж. Говорю вам как ваш врач и ваш друг. Вы сильный мужчина – вам пришлось многое пережить. И с этим вы тоже справитесь, каким бы ни было ваше решение. Но оно должно быть только вашим.

– Мой отец…

Теперь в его голосе звучала боль, и он умолк.

– Знаю. Нет нужды говорить об этом. Но позвольте сказать вам следующее. Я – врач, и каждый день я вижу семьи, связанные узами крови. Вижу, как на свет появляются дети, вижу слезы родителей. Но в памяти остается лишь любовь. Адам, вас любили и будут любить. Ваш отец любил вас, и вы помните об этом – вот что важно. Это ваши воспоминания – никому их у вас не отнять.

Адам вытащил из кармана платок и смахнул набегавшие слезы.

– Все время думаю о коттедже, о книгах и о многом другом… Что, если мы все это потеряем? Что станет с мисс Франсес, лишившейся дома?

Доктор встал, обошел стол и оперся на него, взглянув на Адама.

– Не стоит сейчас думать об этом. Я всего лишь хотел… и миссис Бервик тоже хотела, чтобы вы узнали правду. Это касается лишь вас, и только вас. Не стоит так переживать о мисс Франсес – возможно, мистер Нетчбулл ничего никому не продаст.

Доктора тронула такая забота о других – в его душе шла та же борьба. Они стали частью чего-то грандиозного, и теперь каждый из них нес за это ответственность, от которой нельзя было отказаться просто так.

– Я хочу, чтобы кто-нибудь посоветовал мне, как следует поступить.

Впервые за долгое время доктор искренне улыбнулся.

– Адам, поверьте мне: многие из нас нуждаются в подобном совете.

– Что бы вы сделали на моем месте?

– Если честно – не знаю. В этом вся трудность. Выбор предстоит делать вам, и только вам. Такова жизнь. Никто не может знать, какой бы она была без настоящей свободы выбора.

Адам засунул платок обратно в карман куртки.

– Тогда пусть все проголосуют.

– Что, простите? – переспросил пораженный доктор Грей.

– Наше общество. Я скажу им, что… Нет, лучше вы скажете. Пусть проголосуют. Все. Вчера, на обратном пути от Уайардов, я видел мисс Франсес, и она сказала мне, что этого Нетчбулла интересуют только деньги. Думает, что с книгами проблем не будет, но все остальное, включая коттедж… Как знать. И я хочу, чтобы как можно скорее вы все проголосовали. Официально. Я доверяю каждому из вас.

– Адам, все же мы едва знакомы с мистером Синклером и мисс Харрисон, хотя они нравятся мне, и я их уважаю.

– Нет. Я доверяю им. И доверяю вам.

Он замолчал и посмотрел в глаза доктору.

– Все эти годы… Вы знали, и ничего мне не сказали.

Доктор положил руку на плечо Адама. Его сочувствие, обычно тщательно скрываемое, редко прорывалось наружу, как сейчас, – так требовал долг.

– Адам, важно было хранить это в тайне, но если подумать как следует – это ничего не значит. Это ничего не меняет. Ваша любовь к отцу останется с вами. Все остальное, даже то, какую роль во всем случившемся сыграла ваша мать, неважно. Во всяком случае, я так думаю. Вы в самом сердце вашей собственной жизни, все остальное вокруг – мишура, и лишь вам решать, кто или что останется с вами рядом. Не позволяйте никому помешать вам.

Адам кивнул.

– Но я все равно хочу, чтобы вы проголосовали.

Глава 28

Чотон, Хэмпшир.

23 февраля 1946 года.

Второе внеочередное заседание общества Джейн Остен

Повестка дня необычайно взволновала Эндрю Форрестера.

– Значит, мы собрались здесь, чтобы проголосовать за то, стоит ли Адаму заявлять о своих правах на наследование имения? Основываясь на сомнительном факте того, что он действительно является сыном мистера Найта? И об этом он узнал лишь день или два назад?

Доктор Грей утвердительно покивал головой. Собрание вновь проходило в его гостиной. Присутствовали все, кроме Адама, – так было проще, учитывая монументальность решения, которое им предстояло принять.

Этим субботним днем Мими встретила на станции Ярдли, приехавшего из Лондона поездом. Сама она так и не вернулась туда, переночевав у Аделины после первого внепланового собрания, а затем осталась у Франсес в Большой Усадьбе. Деревенский воздух творил чудеса – она выглядела просто сногсшибательно.

– И давно вы узнали об этом? – спросил Эндрю.

– Энди, ты же знаешь, что я не могу тебе ответить. Но у меня с собой письменное разрешение Адама и его матери на то, чтобы раскрыть обществу сущность его претензии на наследство. Эти бумаги предназначены тебе как судебному исполнителю – храни их как зеницу ока.

Доктор Грей отдал бумаги Эндрю.

– Бедный Адам, – послышался голос Аделины. – Лишился почти всех родных, и теперь вот это. Как он себя чувствует?