Общество любительниц плавания имени Дж. М. Барри

Джой улыбнулась и взяла вилку.

– Изумительно, – сказала она, попробовав кусочек нежной, приправленной лимоном рыбы.

Саймон вернулся через несколько минут с двумя бокалами вина.

– Спасибо, – сказала Джой, когда он поставил бокал рядом с ее тарелкой.

Когда он ушел, Джой подняла бокал. Агги подняла свой, они чокнулись.

– За дружбу, – сказала Агги.

– За дружбу, – откликнулась Джой.

– Именно поэтому я и позвала вас сюда, – прибавила Агги.

Джой глотнула прохладного терпкого вина. Затем отставила бокал и посмотрела на хозяйку:

– В самом деле?

Агги кивнула.

– Ради дружбы вообще? – уточнила Джой. – Или какой-то определенной?

– Определенной. Вашей с Шерон.

У Джой внутри что-то екнуло.

– Я говорила с ней вчера, – продолжала Агги. – Она рассказала о вашем обеде.

– Я чувствую себя просто ужасно, – призналась Джой.

– И она тоже, – ответила Агги и замолкла, дожидаясь, что еще скажет Джой.

– Мы с ней были как сестры.

– Я знаю. Она тоже всегда так говорила. Поэтому я хочу спросить: что случилось?

– Вчера?

– Нет. Что произошло между вами, почему вы пришли к такому финалу?

– Ничего особенного. Мы просто отдалились друг от друга. Слишком далеко живем.

– В данный момент не так уж далеко. Кроме того, сомневаюсь, что причина тут в расстоянии.

Джой вздохнула:

– У нас слишком разная жизнь. Даже трудно представить себе более разную жизнь.

– Вовсе нет. Однако я пригласила вас сюда не для того, чтобы читать нотации. Я просто подумала, что, может быть, мне удастся помочь вам взглянуть на ситуацию с другой точки зрения.

– С какой точки зрения?

– Моего сына. И заодно Шерон.

Джой кивнула и выпрямилась, заинтересованная.

– Сейчас я очень близка с Генри, – начала Агги, – и с Мартином, и с Люсиндой, это его брат и сестра. Однако, когда они были детьми, я была для них не слишком хорошей матерью.

– В это трудно поверить.

– Это правда. Просто так воспитывали наше поколение: дети живут в детской с няней, их приводят к родителям, чтобы те поцеловали их на ночь, а потом, в очень раннем возрасте, отправляют в школу. Наших родителей могло не бывать дома неделями, месяцами, нас оставляли на попечение гувернанток и прислуги. Просто так было заведено, и нас научили, что это нормально. Теперь-то я понимаю, как нас не хватало нашим детям, как они страдали. Всех троих мы в семилетнем возрасте отправили в пансионы.

Агги сделала глоток вина:

– Я не хочу сказать, будто у них в жизни не было ничего хорошего. Но вот детство… – Агги замолкла и покачала головой. – Я рассказываю вам об этом, потому что у Генри сложились весьма твердые убеждения насчет того, какими должны быть родители.

– И какими же?

– Если в общих чертах, он решил дать детям воспитание, во всем противоположное тому, какое получил сам и его брат с сестрой.

– О, – протянула Джой.

– Да. Мы с Робертом, со своей стороны, делали все, что могли. Но Генри захотел стать отцом совершенно иного типа.

– И чтобы Шерон стала матерью совершенно иного типа, – прибавила Джой, вдруг поняв, к чему все идет.

– Именно. Поэтому расстояние, разделяющее вас с Шерон, возникло отчасти и по моей вине.

– Вы ни в чем не виноваты!

– Не то чтобы непосредственно виновата. Но Шерон была юной девушкой с амбициями, с деловыми задатками, умница. И если бы я была хорошей матерью для Генри, когда он был маленьким, ему было бы не так важно, чтобы мать его детей целиком и полностью отдавала себя их драгоценным крошкам. Но Шерон пошла на это без колебаний, и в результате у них четверо самых счастливых детей, каких мне доводилось встречать. Однако расплачивается за это одна Шерон.

Джой вдруг стало очень грустно и стыдно за то, что она судила подругу.

– Я только пытаюсь сказать, моя дорогая, – продолжала Агги, – что, если вы проявите терпение, ваша подруга вернется к вам в самое ближайшее время. Дети не вечно будут маленькими. И Генри понимает, сколько Шерон делает для них, для всех них. Настанет день, и она вернет себе свободу и будет в полной мере распоряжаться своим временем. И, как мне кажется, захочет проводить его с вами.

Джой собиралась ответить, но тут раздался стук в дверь.

– Да? – откликнулась Агги.

Дверь открылась, на пороге стояла смущенная Арабелла:

– Прошу прощения, мадам, но тут вас хотят видеть.

Она шагнула в сторону, у нее за спиной оказалась Лили, одетая кое-как, с размазанными по лицу слезами.

– Лили! Милая! – воскликнула Агги, отодвигая кресло. – Как ты здесь очутилась?

– Я ненавижу бабушку! – зарыдала Лили, бросилась вперед, упала на пол перед креслом Агги и уткнулась ей в колени.

– Спасибо, Арабелла, – сказала Агги. – Можете идти.

Экономка кивнула и ушла.

– И отца! – продолжала девочка.

Она подняла на миг голову, чтобы поздороваться с Джой.

– Привет, – сказала она несчастным голосом.

– Привет, – отозвалась Джой.

Она встала и придвинула к столу еще одно кресло.