Общие родственники

Малахов еще не дорассказал историю громкого расставания телеведущей с третьим мужем, а Рита уже не выдержала: достала с антресолей глубокую металлическую чашку, которую в юности брала в походы, налила в нее еще не остывшего борща, шлепнула горку густой сметаны, положила в пакетик два кусочка хлеба, ложку – и вышла в подъезд.

Мужчина лежал, но не спал. Смотрел в потолок. Увидев Риту с тарелкой борща и пакетом, резко сел.

– Слушайте, – бодро начала та, чтобы не выдать свое смятение, – у меня борщ пропадает, а вы тут голодный, поди. Поешьте. Вы борщ едите?

Мужчина молча протянул обе руки и благодарно улыбнулся. Рита увидела, как преобразилось темное лицо, как украсили его разбежавшиеся от уголков глаз глубокие морщины. Когда незнакомец начал жадно есть, Рита поднялась в квартиру, вошла в свою светлую и теплую прихожую, постояла несколько секунд в нерешительности, а потом взяла с вешалки длинную дачную куртку и снова вышла в подъезд. Спустилась на один пролет, присела на ступеньку.

Андрей – представился мужчина, когда доел и, смущаясь, попросил добавки. Рита сбегала в квартиру, принесла еще полную чашку супа, снова опустилась на ступеньку. Слушала. Андрей приехал на заработки из Молдавии, уж пять лет как. Штукатур-маляр и плиточник, хороший плиточник. Не так давно сошелся с одной женщиной, говорила, что одинокая. Но оказалось, что муж у нее в тюрьме сидит. Супруг неожиданно освободился досрочно, приехал домой, и… разозлился, короче. Сломал Андрею два ребра и чуть не проломил голову, очнулся тот в больнице без вещей, телефона и документов, там подлечили и выпнули. Пытался наведаться к своей сожительнице, но дом стоит пустой, темный и вымороженный уже, куда подевалась семейка – никто не знает. Взламывать чужое жилье Андрей не рискнул, пойти не к кому, родных нет, друзей не завел. Парням из бригады позвонить бы, да номеров не помнит, все были записаны в сгинувшем телефоне. Куда идти – непонятно, денег нет, а тут еще морозы…

Рита слушала и понимала: не врет. Пьющих и врущих мужиков она отгадывала с первых слов, первых улыбочек и спрятанных глаз. На таких была у нее аллергия, нервная дрожь с самого первого запоя мужа. Андрей говорил просто, правильно, с каким-то достоинством даже, поразительным в его положении. Смотрел в глаза. Нормальный мужик, видно же, в передрягу попал просто.

Он доел вторую порцию борща, протянул пустую тарелку. И Рита больше почувствовала, чем увидела, – ему не хочется, чтобы она уходила. И он так же просто и открыто попросил: «А вы? Расскажите о себе».

Да что рассказывать, смутилась Рита, поглубже закуталась в куртку. Вдова. Муж пьяный возвращался из гаража, упал в сугроб и замерз. Сын ушел в армию, там женился, домой приезжает раз в год. Да, родила рано, уже совсем взрослый дядька сын-то. Работаю на кондитерской фабрике сутки через двое, зимой в городе, летом на даче живу. Вот и вся жизнь. Даже кот, и тот помер в прошлом году, двадцать лет со мной жил, по мужу так не горевала, как по коту. Ведь обычного дворового котенка подобрала, лысого, слепого, страшного. А вырос – животина с человеческим сердцем, умный, деликатный, благодарный.

Рита замолчала. Андрей сказал: «Маргарита, идите в квартиру, холодно тут, замерзнете». А ей в один момент стало жарко от этих слов, потому что сказаны они были… с заботой. С заботой! Кажется, уже целую вечность никто не говорил ей ничего вот с такой интонацией.

«Да-да, – сказала она, – спокойной ночи!»

Рита легла спать, но долго ворочалась, не могла заснуть. Перебирала в уме мысли: греет ли батарея в подъезде, достаточно ли плотное одеяло, на котором лежит Андрей. И еще гадала: думает ли этот человек о ней сейчас, как она о нем?

Утром напекла блинов! Даже напевала что-то, пока стояла у плиты и орудовала старой чугунной сковородкой. Вышла в подъезд, чтобы угостить Андрея, но на грязном прямоугольнике одеяла было пусто. Батон и бутылка тоже исчезли.

«Ладно, ушел», – подумала, закрывая дверь. И неожиданно для себя поняла, что раздосадована. Блины-то пекла, считай, для него. А еще – расстроилась. Вечером, уходя на смену, положила все-таки пять блинчиков (успела нафаршировать творогом) в пакетик, а пакетик – на подоконник.

Возвращаясь домой через сутки, Рита обнаружила подоконник пустым, одеяло по-прежнему лежало на полу вдоль окна под батареей. И книжка в углу, это обнадеживало.

На следующее утро Андрей снова сидел, прислонившись спиной к батарее, и читал. Закутавшись в куртку, Рита вынесла ему кружку горячего чая и на тарелке – два жирных бутерброда с сыром.

– Спасибо вам, Маргарита, – вскинул Андрей светлые глаза, и снова лицо его разбороздили и смягчили морщины.

«Улыбка добрая какая», – не смогла не отметить Рита. Сидела и смотрела, как он ест: старался не торопиться, и это ей нравилось. Андрей коротко рассказал, что смог подработать в соседнем магазине, разгружал фуру. Рита пересказала новости, услышанные утром по телевизору. Мужчина слушал с интересом, переспрашивал и снова переживал, что она замерзнет.