Обсидиан (СИ)

— Почему же я до сих пор жив? Моя смерть не много добавит к его грехам. Он мог бы придумать, как избавиться от меня, не нарушив клятв, или хотя бы не защищать меня.

— Возможно, он надеется снять ваше проклятие, — предположил маг.

— Нет, он надеется осуществить свой брак, вот и всё.

— Насколько я понял, это невозможно, — сказал Тирнон. — Король потратил много времени и усилий на изучение этого вопроса, но ничего не добился.

Сури смущённо опустил глаза: было ли Тирнону известно, какого рода усилия прилагал Инген? А тот даже не сказал ему ничего… Значит, поэтому король не желал его больше видеть — понял, что всё тщетно.

— А он мог бы сделать меня таким, как все? — без особой надежды в голосе спросил принц.

— Его сил хватило бы, если бы он знал, как это сделать. Но никто не знает, за какие прегрешения проклятие было наложено, и даже на ком оно лежит — тоже непонятно.

— Оно лежит на мне, — непонимающе произнёс Сури.

— Возможно, но не обязательно. Вы не успели ничего совершить, вы родились с ним. Быть может, это проклятие ваших родителей, или всего вашего рода, или даже всех светлых эльфов, потому что король воплощает в себе весь народ и несёт ответственность за его преступления. Небо жестоко, иногда и преступлений не нужно, чтобы навлечь на себя беду: излишнее благоденствие требует быть уравновешенным, и тогда случается ужасное.

Мальчик печально кивнул головой. Он обречён всю жизнь прожить ненавидимым и презираемым своими соплеменниками. Он уехал бы в земли людей, если бы мог существовать без эльфов и их магии. Среди одних только людей он умрёт через несколько дней. Быть может, так лучше? Его жизнь была похожа на непрекращающуюся пытку без всякой надежды на избавление.

Он искал в книгах упоминания того, почему светлые эльфы вступают в осень и умирают: обычно это происходило из-за утраты близкого человека или несчастной любви. Но любовь Сури вовсе не была несчастной: она была настолько нетребовательной и бескорыстной, что он даже не помышлял о том, что король может полюбить его в ответ. Он понимал, что это невозможно, и ему было достаточно того, что Инген просто существует, и он может любить его.

Сури вспомнил, что когда-то обещал сделать для короля всё.

Вернувшись в свои покои, он открыл большой ларь, в котором одна на другой стояли десятки шкатулок с полагающимися ему как принцу и супругу короля драгоценными уборами. Сверху стояла та, которую он брал чаще всех. Там, в горке прочих красивых и изящных вещиц, лежала заколка Ингена. Мальчик вынул её и сжал в дрожащих пальцах. Ворованная, чужая, как и его муж… Инген должен был стать супругом Ниама. Он не имел на него никаких прав, как и на это украшение с камнями рода Арвинд, украденное им. Он мог только тайком любоваться им, тогда как Ниам мог бы носить его с гордостью.

Сури не знал, были ли намёки брата правдой или нет; он сомневался в том, что между ним и Ингеном было действительно сильное чувство. Но были вещи, в которых сомневаться не приходилось: его самого король ненавидит.

***

Король и его верховный маг засиделись за поздним ужином, обсуждая события в королевстве светлых эльфов. Как и предполагал Инген, без верховного правителя государство стало расшатываться: в совете, поначалу действовавшем согласованно, появились партии, начались интриги, а эльфы, особенно из удаленных от столицы провинций, порой игнорировали распоряжения совета, так как не были связаны с ним клятвой верности.

Потом разговор зашёл о младшем принце: Тирнон интересовался, но продвинулся ли король в изучении его таинственных сил. Инген не мог сказать ничего утешительного.

— Жаль, — отозвался маг. — Он милый и умный мальчик и мог бы стать достойным тебя супругом. Но его дар… Первые минуты в его обществе — настоящая пытка для меня, словно приближение смерти. Мне приходится заставлять себя идти на каждую встречу с ним. Прости, Инген, но ты должен понимать, о чём я говорю. Он сказал, что завтра не придёт на занятие, — у меня уже маленькая радость.

— Почему он не придёт? — поинтересовался король.

— Не знаю, может, заболел.

— Нет, он здоров. Мне каждый день докладывают о нём.

Инген вспомнил, что за полчаса до ужина отправил слугу предупредить супруга о том, что завтра ему нужно будет присутствовать на церемонии по случаю приезда послов из одного человеческого королевства. Ответа до сих пор не было, хотя обычно его приносили очень быстро.

Когда ужин закончился, Инген спросил у слуг, не присылал ли принц ответа. Ему сказали, что принц приказал его не беспокоить, даже если придут от короля, поэтому ответа пока не было. Это было нечто новое и непохожее на Сури.

Инген занялся чтением писем, но мысли о младшем принце не шли из головы. Он даже одного письма осилить не смог — отложил в сторону. Короля грызло странное беспокойство. Он вышел из комнаты и в сопровождении двух стражников отправился в маленький замок. Он ни разу там не был с тех пор, как они вернулись из поездки в Ислинг.

На пороге личных покоев Сури стояла стража и дежурил кое-кто из прислуги: