Обсуждение книги Т.И. Ойзермана «Марксизм и утопизм»

Элементы утопии в творчестве Маркса отрицать несерьезно. Его теория появилась в определенных исторических условиях и носит на себе некоторые «родимые пятна» породившей ее эпохи. О чем идет речь? Прежде всего о том, что Маркс осмысливал те тенденции общественного развития, которые выявились в его время и в той форме, в какой они представали перед его и современников мыслительным взором. В своих работах он зафиксировал определенную фазу развития капитализма – анархии безудержного индивидуализма и жестокой эксплуатации рабочей силы. Расточительное производство с огромными потерями, периодическими кризисами, страданиями рабочих, низведенных до роли товара, производство, зависимое от прихотей выгоды и личных критериев, обнищание трудящихся масс и т.д. и т.п. – вот чем была капиталистическая грабительская система на первоначальном этапе своего развития. Маркс зафиксировал все эти явления, и не только зафиксировал, но и приписал им постоянный характер. Как показало последующее развитие, капитализму удалось выйти из казалось бы безвыходного положения. Борьба рабочего класса, социальное законодательство, вмешательство общества и государства, акционирование капитала, наконец, технический прогресс положили конец этим, наиболее тяжелым для трудящихся последствиям капиталистического накопления, по крайней мере в наиболее развитых странах. Возводя прогрессирующее обнищание трудящихся масс и концентрацию капитала в ранг абсолютного закона капиталистического производства, Маркс ограничился лишь одним звеном детерминистской цепи – развитием капиталистического производства на фазе ограниченной его зрелости и отдал дань утопии, имевшей далеко идущие последствия.

Таким образом, несмотря на всю свою интеллектуальную осторожность, на широкий кругозор, Маркс, говоря о неизбежном наступлении социализма, вынужден был экстраполировать существующие тенденции на ближайшее и далекое будущее. Но новую историческую реальность нельзя ухватывать с помощью заданной наперед теории общественной эволюции, какой бы точной она ни казалась. Еще А.И. Герцен подчеркивал всегда неожиданное сочетание «отвлеченного учения с существующими фактами»: «Жизнь осуществляет только ту сторону мысли, которая находит себе почву, да и почва при этом не остается страдательным носителем, а дает свои соки, вносит свои элементы. Новое, возникающее из борьбы утопий и консерватизма, входит в жизнь не так, как его ожидала та или другая сторона; оно является переработанным, иным...» Как и всегда, жизнь оказывается богаче пророчества, даже такого пророчества, какое дал К. Маркс.

И еще одно. Когда надо анализировать не просто объективное направление развития данного общества, а факторы, обусловливающие характер изменений, тогда объективно-предметные (экономические, как у Маркса) зависимости уже не могут рассматриваться в качестве непосредственных причин, определяющих действия людей. На первый план выходят культурные смыслы и значения, политическая деятельность партий и классов, создающая новое соотношение сил, новое равновесие общественных факторов. «Необходимость» должна теперь пониматься не в прежнем сциентистски-онтологическом смысле, а в конкретном, политическом, ориентирующемся на волю определенной силы, но учитывающем и волю других сил. Общественная наука («философия истории») перестает быть теорией, сосредоточенной почти исключительно на выявлении постоянно действующих факторов и законов, а центрирует свое внимание на тех элементах исторического процесса, которые поддаются воздействию тех или иных сил, на культурных смыслах и значениях, господствующих в данном обществе (ими во многом определяется политика), на положение, которое страна занимает по отношению к другим странам и т.д. и т.п. Для объяснения этой реальности требуются новые категории и новый научный аппарат.

К сожалению, в эпоху Маркса идеал научности существенно отличался от нынешнего. Впрочем, «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» (1852 г.) показывает, что Маркс двигался в этом направлении. Однако, выступая против редукции мира морали, культуры, религии к экономическим отношениям, зная о значении традиций, культурных смыслов, политических ориентаций и т.д. и т.п., он все-таки формализует прежде всего фактор материальных производительных сил, изменение способа производства, оставляя в стороне такое измерение общественной эволюции, как самостоятельная и, главное, каждый раз оригинальная роль субъективного фактора в развертывании исторического процесса, не рассматривает теоретические модели, соответствующие этой роли.

Как бы то ни было, автор книги показал (и доказал), что утопический элемент в теории Маркса – это не ошибка, не промах гениального ума, а свойство ищущей мысли, стремления предвидеть будущее. Учение Маркса противоречиво (и это показано в работе Т.И. Ойзермана), но противоречие его теории отражает напряженную работу мысли, которая, «выкручиваясь из противоречий» (выражение самого Маркса), таким способом стремится постигнуть действительность.