Обвиняется кровь

2. Секретарь ЦК КП(б) Белоруссии т. Гусаров поддерживает предложение о роспуске объединения еврейских писателей в Минске».

Окончательное решение ЦК КПСС было оформлено тем же 109-м пунктом протокола:

«О роспуске объединений еврейских писателей и о закрытии альманахов на еврейском языке.

Принять предложение Правления Союза Советских писателей СССР (т. Фадеева):

а) О роспуске объединений еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске;

б) О закрытии альманахов на еврейском языке „Геймланд“ (Москва) и „Дер Штерн“ (Киев).

Секретарь ЦК И. Сталин»[168].

Если учесть, что вопрос предварительно обсуждался еще 3 февраля (протокол № 415 секретариата ЦК), то надо думать, что письмо Фадеева Сталину было написано в конце января, сразу же после статьи «Правды» о критиках-космополитах.

«Московское объединение еврейских писателей состоит из 45 писателей, — докладывал Сталину Александр Фадеев, — киевское из 26 писателей, минское — из 6 писателей. Основной организационный принцип, положенный в основу этих объединений, — принцип национальной солидарности — представляется ошибочным. Других литературных объединений, созданных на основе данного принципа, в Союзе писателей не существует».

Обратимся к показанию Квитко на суде в мае 1952 года, оно невольно, без намеренной связи опровергает ложь Фадеева. «Когда я пришел к Фадееву, — вспоминал Лев Квитко, руководивший до ареста объединением, — он сказал, что так как еврейская секция (тогда национальных секций, кроме еврейской, не было, а были секции поэзии, прозы, драматургии и т. д.) включает в себя все жанры — и поэзию, и прозу, и очерки и т. д., — то давайте назовем ее Объединением еврейских писателей при ССП, а ответственного секретаря назовем председателем»[169]. Именно Фадеев придумал эту реорганизацию и был крестным отцом Объединения.

Подоплека этой новой фадеевской «разборки» для начальства ясна: еврейские писатели, мол, повторяют старые бундовские трюки, стремясь к обособленности, к формированию исключительно по национальному признаку («национальная солидарность»!). Фадеев отлично знал, как мало в московском Объединении еврейских писателей солидарности, в том числе и национальной, какие споры и несогласия буквально раздирают эту полусотню писателей (особенно при малости книжных и журнальных изданий); знал, что говорить в этой связи о «национальной солидарности» бесчестно, ибо в основу этого объединения положен язык, и только язык, знал и то, что в ряде регионов страны существовали иноязычные секции и объединения, в том числе и немецкие; что в республиках почти повсеместно существовали секции или объединения русских писателей и принципом их организации также был язык, а не «национальная солидарность». Искусный демагог, он хотел с первых же фраз показать сепаратистскую обреченность еврейских литераторов, которым история не пошла впрок.

«В последнее время, — продолжал Фадеев, — деятельность объединений приобрела националистический характер. Объединения не имеют перспективы для роста писательских кадров. Произведения писателей — участников объединений не находят широкого читателя».

Глава всего писательского клана страны и одновременно член ЦК партии, он не может обойти и литературной стороны дела, творческого падения альманахов, предоставляющих «…место произведениям националистического характера».

В чем же состоят эти тяжкие националистические грехи, понуждающие бить тревогу, информировать ЦК?