Обыкновенные монстры

– Дитя, глифик – это тот, от кого мы все здесь зависим. Он обитает под деревом, растущим в развалинах древнего монастыря на острове в центре озера. Именно он обеспечивает нашу безопасность, использует силу орсина и держит его запечатанным. Если с глификом что-то случится, орсин разорвется. Это тонкая мембрана; по ту ее сторону лежит иной мир, мир духов.

– Вам бы следовало по меньшей мере рассказать им, как он выглядит и все такое, – буркнула Рибс.

Мисс Дэйвеншоу нахмурилась:

– У вас нездоровый интерес к нашему глифику, мисс Риббон. И вообще ко всему запретному.

– Вовсе нет.

Женщина неодобрительно подняла бровь.

– Я имею в виду всё, а не только это, – пробормотала Рибс.

– Я уверена, мисс Риббон поведает вам немало причудливых выдуманных историй о природе и внешнем виде нашего глифика, – сказала мисс Дэйвеншоу. – Верьте им на свой страх и риск. Полагаю, сейчас все это вас не очень интересует; но мы вернемся к этой теме позже, когда вы здесь пообвыкнитесь.

Но мисс Дэйвеншоу ошибалась, утверждая, что Чарли не интересовали ни загадочное устройство Карндейла, ни странное существо, которое дети называли Пауком. В ближайшие недели ему предстояло узнать много нового, а со временем и познакомиться со скрываемыми за орсином ужасами – познакомиться ближе, чем любому другому таланту во всем мире. Но до тех пор все это оставалось для него тайной.

Пока они были заняты разговором с мисс Дэйвеншоу, в дверь, постучавшись, вошел пухлый мальчик – примерно ровесник Чарли или, может, чуть младше – с такими светлыми волосами, что они казались белоснежными, с белыми губами и бледно-голубыми глазами. Он вообще выглядел так, будто его обваляли в муке.

– Да, Оскар, в чем дело? – спросила мисс Дэйвеншоу, повернувшись в его сторону.

Запыхавшийся мальчик переводил дух, нервно дергая за повязанный на пальце шнурок. Чарли вдруг увидел, как позади него протискивается нечто крупное и бесформенное, что можно было бы принять за тень, если бы оно не было таким массивным и плотным, слегка вздрагивающим при ходьбе, похожим по консистенции на желе мраморного цвета, скользкое, как сырое мясо. Это безликое существо поворачивало свое подобие головы то в одну, то в другую сторону, словно пытаясь разглядеть то же, что видел Оскар. Однако у него не было ни глаз, ни ушей, ни рта, ни носа. Вокруг него с жужжанием вились мухи; в классе вдруг запахло пережаренным мясом. Сидевший рядом с Чарли Марлоу замер и даже перестал дышать. Но сам он не успел подивиться этой твари, этому – как назвала его Рибс? – мясному великану; ибо Оскара прислали с важным сообщением.

Элис наконец проснулась.

19. Оранжерея

Марлоу и Чарли, Чарли и Марлоу.

Вот и всё, что у нее осталось.

Элис стояла на коленях в вестибюле поместья, как будто ожидая какого-то священного таинства, и, когда оба мальчика подошли к ней, она, обхватив обоих руками, прижала их к своему сердцу.

Она могла бы держать их так вечно. Но им предстояло многое обсудить, и, когда миссис Харрогейт ушла, мальчики осторожно проводили Элис до ее комнаты. На них были одинаковые белые рубашки, серые жилеты и брюки, неказистые, не подходящие по размеру. Элис было не по себе от их преувеличенной заботы, но в то же время она испытывала и благодарность. Она пока не стала знакомиться с девушкой, которая первой вбежала в вестибюль, как и с другими талантами – девочкой-невидимкой и мальчиком в сопровождении «мясного великана», отложив это до следующего дня. Пока же они с Марлоу и Чарли первым делом вспомнили отважного Коултона и почтили его память. Марлоу упорно отказывался говорить о Бринт; в свой первый совместный вечер после восхода луны они втроем вышли на лужайку, взялись за руки и прочитали молитву в память о погибших.

Но не все было так же печально. Лабиринт искривленных коридоров Карндейла, гул голосов, исчезающие за углами пожилые таланты – все это делало первые дни их пребывания жутковатыми и одновременно приятными, словно они попали в детскую сказку. Выходя на галечный пляж озера, они разглядывали остров, разрушенный монастырь и растущее посреди камней золотое дерево. Элис продолжала много спать и выздоравливать.

На третье утро, поднявшись после завтрака из-за стола, Элис получила сообщение о том, что ее желает видеть доктор Бергаст.

Слуга проводил ее через задний коридор и вывел наружу, к оранжерее с куполом, состоящим из железного каркаса и тысяч непрозрачных маленьких стекол, покрытых испариной. С одной стороны она примыкала к каретному двору, а с другой, на юге, – выходила в голый дворик из песчаника и, по мнению Элис, больше напоминала хрустальный корабль, нежели теплицу. За лужайкой виднелись конюшни, а за ними тянулась невысокая каменная стена, обозначавшая границы института.

Первым, что увидела Элис, была миссис Харрогейт, ожидающая ее у входа. Ее повязка исчезла, но она по-прежнему выглядела помято, синяк вокруг глаза еще не исчез до конца, но отек уже сошел.