Обыкновенные монстры

На глазах выступили слезы. Он выскочил из склада в сумерки, в оседающий туман и побежал – по остывающим мощеным улицам, по тенистым переулкам и кривым аллеям, по промокшим доскам мостков. Царившую вокруг темноту и сгущавшийся туман разбавляли лишь факелы над дверями питейных заведений. Чарли снова пронзило беспокойство, он вновь оказался совсем один в большом городе. Наверное, его опять ищет этот лич, ползая по зданиям, как огромный бледный паук.

Он не знал, как долго блуждал по улицам, но примерно в середине ночи вышел на широкую мощеную дорогу, освещаемую в тумане газовыми фонарями, и вдруг услышал смех. Мимо него по набережной непринужденно прогуливались мужчины в шелковых шляпах и дамы в меховых накидках. Он снова оказался у реки. В тумане мелькали кареты. Лица пассажиров неодобрительно смотрели на Чарли из окон, и он закрыл руками свою рубаху, осознав, какой у него потрепанный вид.

А потом мальчик услышал голос – он был ему знаком. Рядом с ним стоял плотный усатый мужчина в котелке, который накинул на плечи Чарли пальто.

– Мистер Коултон? – изумленно заморгал он. – Это вы? Настоящий?

Коултон хмыкнул.

– Я разыскиваю тебя по всему проклятому городу, парень.

– Лич, он…

– Ага, парень. Знаю.

Чарли не смог сдержать слез и заплакал, содрогаясь от глубоких всхлипов. Коултон взял его за плечи. Вокруг них закружился темный туман. Преодолев мост Блэкфрайерс, он поплыл дальше в ночь.

И Чарли позволил детективу поднять себя. Чарли позволил себя понести.

Ровно в тот же час на вокзале Чаринг-Кросс со скорого поезда на третью платформу сошел незнакомец. Подошвы его ботинок оставляли грязные отпечатки, будто от сажи. С собой он не нес никакого багажа; его шелковая шляпа, словно покрытая грязью, не блестела; его длинное черное пальто и черные перчатки, казалось, всасывали в себя весь окружающий свет. И носильщики, и другие пассажиры невольно отшатывались от странного пассажира и старались не столкнуться с ним.

Он приехал не один. В нескольких вагонах позади стояла женщина с серебристыми волосами в синем платье и шали. Огромная, поразительной внешности женщина. Ее руки, запястья и горло покрывали татуировки. Она стояла, прислушиваясь к гулкому эху, шипению пара и лязгу стальных поршней паровоза, не сводя глаз со странного человека, за которым следовала из самой Америки. Да, он был опасен, но и она была опасна. Она почти желала, чтобы он обернулся и увидел ее. Ей хотелось этого еще в Ливерпуле, с раннего утра, когда они отправились из темной Нью-Йоркской гавани – да что там, с той самой освещенной бушующим пламенем ночи в Ремингтоне, когда пожар поглощал цирковой шатер. Потому что Бринт нужен был повод, шанс сделать с этим незнакомцем то, что он сделал с бедным Феликсом Фоксом. Она хотела голыми руками сжать ему горло и раздавить его.

Но он не оборачивался, не видел, что она следует за ним по пятам, а просто шел в толпе, заметный благодаря большому росту и шелковой шляпе с высокой тульей, шел мимо билетных киосков и прохода для носильщиков, а потом выбрался по туннелю в мрачный лондонский туман.

Бринт до крови прикусила губу. У выхода с вокзала Чаринг-Кросс она остановилась и окинула взглядом уличный мрак. Мимо проплывали бледные, похожие на скелеты фигуры. Наконец она разглядела его, погружавшегося в туман.

Один за другим разминая пальцы, она последовала за ним.

9. Дом номер 23 по Никель-стрит-Уэст

Через двадцать два дня после отплытия из Нью-Йорка Элис Куик и Марлоу добрались до Лондона.

В пути девушке стало плохо, и несколько дней она провела почти в бреду, тяжело втягивая воздух и скорее ощущая, нежели видя, как Марлоу стоит на коленях у ее постели и прижимает к ее лицу влажную ткань на фоне ослепительного света, льющегося из иллюминатора. Осунувшаяся, со впалыми глазами, она толкнула скрипучие железные ворота на Никель-стрит-Уэст и постучала. Адрес был записан на клочке бумаги, который Коултон вручил ей много недель назад на речном пароходе из Натчеза.

Дверь ей открыла сама миссис Харрогейт, одетая во все черное, с темной вуалью на лице и маленьким серебряным распятием на шее. Она торжествующе посмотрела на стоявшего рядом с Элис Марлоу. В гостиной за ее спиной сновали рабочие; они забивали гвозди и что-то пилили.

– У вас ремонт? – сухо поинтересовалась Элис.

Миссис Харрогейт обернулась, хлопнула в ладоши и обратилась к рабочим:

– Джентльмены, всё, на сегодня достаточно, благодарю вас.

Дом оказался совсем не таким, как ожидала Элис. В нем было тепло и уютно, горел свет, гостиная была богато украшена: папоротники в горшках, драпированные диваны, консоли и даже фортепиано с резными ножками. Впрочем, заметны здесь были и следы кое-каких недавних разрушений. Рабочие заменили стекла в выходящем на улицу эркере. Замазка вокруг рамы была еще влажной. В стенах комнаты кое-где виднелись дыры, в полу – выбоины. Как будто здесь кто-то дрался.