Обжалованию не подлежит

— Квартиры на Луначарском шоссе и на улице Байнал-Минал были открыты вот этим ломиком. Возможно, вы объясните, кому он принадлежал в то время? Последняя кража была совершена двадцать восьмого апреля. Первая — пятнадцатого марта.

— Интересно. — Голос у Крылова дрогнул, — Не собираетесь ли вы пришить мне все преступления, которые висят на вашей шее? Ничего у вас не выйдет из этого.

— Вы уверены?

— Да. Ломик не мой.

— Ваш. — Макаров положил перед Крыловым записку, оставленную в квартире Королевой. — Что вы скажете об этом?

Крылов взял записку, повертел в руках, сказал с ухмылкой:

— Не умею читать. Неграмотный. Разве вы забыли?

— К сожалению.

— Вы хотите, чтобы я знал, о чем говорит этот клочок бумаги? — юродствовал Крылов. — В таком случае, прочтите вслух. Я с удовольствием послушаю. Знаете, мне нравится, когда кто-нибудь читает вслух.

— Вы, оказывается, неплохой артист, — сказал Джаббаров.

— Мы все, гражданин следователь, артисты. Только почему-то боимся признаться в этом. Играем эдаких стойких государственных мужей, прекрасно зная, что мы — круглые нули.

— Вы не боитесь?

— Я?

Крылов пожал плечами. Должно быть, мысль, которую он только что высказал, пришла к нему случайно, он еще не успел по-настоящему вникнуть в нее, поэтому и пожал плечами, не зная, что ответить.

Джаббаров не переспросил — не хотел спорить с Крыловым, потому что видел: все равно сейчас ничего не докажешь ему. Он решил продолжить допрос, сделав упор на слабую сторону Крылова, — это сулило успех.

— Нам известно, что вы увлекаетесь древними скульптурными работами. Значит, вас интересует история земли, не так ли? Может, определенный период, связанный с искусством и культурой?

Крылов не выдержал. Проявляя осторожность при ответах на вопросы Макарова, Крылов позабыл об этом, отвечая Джаббарову. Он с самодовольной улыбкой взглянул на него и проговорил не без гордости:

— Не думаете ли вы, что простой человек может воспринимать только вкус пищи и запах алкоголя? Все лучшее, что хранится на земле, создано такими людьми, как я.

— Спасибо за откровенность, — слегка склонил голову Джаббаров. — Вы, очевидно, не сами увлеклись древними творениями? Кто-то привил вам эту любовь? Отец или мать? Может, друг?

Крылов вздрогнул, словно услышал позади себя удар кнута, с испугом обернулся, пригнув большую красивую голову. Что встревожило его? Воспоминание об отце или матери? Воспоминание о человеке, с которым когда-то дружил? Кто это был? Мужчина? Женщина?

— Я жду, — напомнил Джаббаров.

— Друг, — сказал Крылов.

— Женщина?

— Да.

— Вы не хотите встретиться с ней?

— Зачем я ей такой?

— Не все же время вы будете «таким»? Вы еще молоды. Стать честным человеком никогда не поздно. Кстати, возвратите Королевой статуэтку Лепешинской. Я уверен, что она сохранилась у вас. Вы не могли продать ее.

— Нет у меня никакой статуэтки.

— Есть.

— Опять вы за свое! — устало проговорил Крылов. — Прошу вас, не навязывайте мне чужих дел. Попробуйте побыть в моей шкуре.

— Мы не навязываем вам чужих дел. Это не в наших правилах. Мы хотим, чтобы вы сознались в преступлениях, которые совершили.

— Я совершил только одно преступление: ограбил мужчину. — Крылов возвратился к прерванному разговору. — Вы помните: ограбил не один. Вместе с Муравьевым. Ничем больше не могу порадовать вас.

— Бросьте, этого преступления вы не совершали, — сказал Джаббаров. — Вы совершали другие преступления — обворовывали квартиры. Последняя жертва — Королева. Вы видели у нее деревянного идола. Думаю, что он тоже произвел на вас впечатление. Во всяком случае, не оставил вас равнодушным.

— Идол?

— Идол... Григорий Максимович, — обратился Джаббаров к Макарову, — дайте, пожалуйста, отпечатки пальцев.

Следователь вытащил из сейфа несколько плотных листов бумаги:

— Пожалуйста, Касым Гулямович.

Джаббаров положил листы перед Крыловым.

— Вот отпечатки ваших пальцев, вы оставили их на идоле у Королевой. Видите идентичность рисунка? — Джаббаров поймал бегающие глаза Крылова. — Любовь к красоте оказалась сильнее вас. Вы позабыли об осторожности и несколько раз прикоснулись к скульптуре. Может быть, объясните нам, как вы очутились около нее?

— Ч-черт! — выругался Крылов.

Макаров воспользовался паузой:

— Я напомню вам еще об одной краже, которую вы совершили с Пулатовым и Степановым несколько лет назад в нашем городе.

Крылов с недоверием посмотрел на следователя:

— Неужели вы и это узнали?

— Узнали, — сказал Макаров. — Мы также узнали и вашу настоящую фамилию. Вы — Каранов Лев Борисович.

28

Зазвенел телефон. Трубка слегка вздрагивала, словно землетрясение еще не кончилось.

Джаббаров выпрямился, сбросил с себя оцепенение, снял трубку, около которой валялись комья обвалившейся штукатурки.

— Джаббаров.

Из трубки вырвался радостный голос Каримы:

— Джаббаров, добрый день! Что же ты не отвечаешь? Я чуть с ума не сошла... Ты почему не звонишь мне? Что-нибудь случилось?

— Нет. Все нормально, Карима. Не беспокойся. Как у вас?

— У нас тоже. Ты когда приедешь домой?

— Не знаю.

— Постарайся приехать пораньше. Я так давно тебя не видела. Нет, честное слово. Почему ты смеешься, Касым?