Обжалованию не подлежит

Королева стояла у стены с большим продолговатым свертком.

— Я к вам, Касым Гулямович.

— Что-нибудь случилось?

— Нет-нет!

В кабинете Королева неторопливо огляделась, подошла к тумбочке, сняла с нее графин и вентилятор, быстрыми ловкими движениями развернула сверток.

— Пусть она здесь стоит!

Джаббаров не верил своим глазам — на тумбочке, будто вестница иного мира, белела статуэтка Лепешинской. Гордо вскинутая головка балерины смотрела прямо на него.

Королева положила руку на руку Джаббарова, заглянула в его взволнованные глаза.

— Примите ее, не отказывайтесь. Нет-нет, ничего не говорите. Умоляю вас!

Она медленно повернулась и так же медленно вышла из кабинета.

Джаббаров остался один. Он не побежал за неожиданной посетительницей — знал, она действительно обидится, если сейчас попытаться возвратить ей статуэтку.

— Дела́!

Джаббаров снова посмотрел на статуэтку и будто только теперь по-настоящему понял, как был необходим людям его тяжелый труд.

31

Зазвенел телефон.

— Капитан Джаббаров?

— Да.

— Говорит ответственный дежурный. Только что звонил лейтенант Азимов. Он напал на след Красова. Сообщаю адрес.

Через несколько минут из ворот здания управления милиции выехала оперативная машина. В ней сидели Джаббаров, Григорьев и Савицкий.

Впереди, у самого горизонта, висел белый рог луны.

1966 г.

Потерпевших не было

1

Секретарь суда — миловидная голубоглазая девушка — внимательно оглядев зал и положив руки на папку, негромким строгим голосом сказала:

— Встать! Суд идет!

Люди торопливо поднялись. Двери, ведущие в зал из коридора, отворились, и в них появились судья и народные заседатели.

— Прошу садиться.

Подсудимые Аганов, Гадаев, Халилов, Гроссман, Гринберг опустились на скамью одновременно, будто спешили избавиться от множества глаз, устремленных на них. Судя по всему, они готовились к этой минуте, поэтому довольно искусно изобразили на лицах смущение и раскаяние, зная, что это трогает людей.

Зал был переполнен.

Пришли свидетели, родственники и знакомые подсудимых, а также любители занимательных историй и праздные гуляки. Кому не нашлось места в зале, стояли в подъезде и под окнами здания.

Два парня пристроились на крыльце, расстелив газеты прямо на ступеньках. Они мусолили в зубах потухшие сигареты, бесцеремонно рассматривали свидетелей и изредка бросали фразы, никому вроде не адресованные.

— Достанется сегодня некоторым, — говорил грузный, широкоплечий блондин своему щуплому рыжему приятелю. — Улавливаешь?

Рыжий улыбнулся в тонкие, как ниточка, усики:

— Еще бы не уловить. Улавливаю!

Безразличным ко всему, что происходило вокруг, казался только один человек. Он сидел на скамейке, врытой в землю у дерева, водил небольшим прутиком по песку и время от времени резким кивком головы откидывал прядь седых волос, спадающих на лоб.

Это был Тимур Азимов.

— Свидетель Соломин!

Голос секретаря суда прозвучал для многих неожиданно. Прежде всего для самого Соломина, стоявшего на крыльце. Он торопливо вошел в зал.

— Веревочку захватил? — грубо спросил широкоплечий блондин.

— Что? — оторопел Соломин. — Какую веревочку?

— Язык подвязать. Чтоб не болтался.

Блондин не договорил. Азимов, взяв его за локоть, отвел в сторону.

— Поговорим?

— Поговорим! — вызывающе бросил блондин. — Хочешь вместе с этим типом схлопотать? Я щедрый!

Рыжий встал рядом с Азимовым, выразительно похлопал рукой по карману.

— Может, некоторым надоело жить? А! — с одесским акцентом поинтересовался Рыжий.

Азимов показал удостоверение. Лица дружков моментально вытянулись.

— Товарищ... Я... понимаете... пошутил... — закрутил головой блондин.

— Пошутил? — переспросил Азимов.

— Честное слово! — поддержал блондина Рыжий. — Он без шутки дня прожить не может.

— Документы!

— Документы? — снова закрутил головой блондин. — Пожалуйста. Разве мы против? Это можно. Садык, у тебя есть что-нибудь?

— Кто в наше время носит с собой документы? — хихикнул Рыжий.

— Ты прав. У меня тоже, к сожалению, ничего нет. Вы не подумайте, что мы какие-нибудь бродяги, — заискивающе посмотрел блондин на Азимова. — Мы студенты. Садык учится в политехническом, я — в педагогическом. Можете проверить.

— Фамилия?

— Моя? Иськов.

— Имя?

— Марат.

— Вы? — перевел Азимов взгляд на Рыжего.

— Я? Гулямов Садык.

Азимов хотел еще что-то спросить, однако не успел — в дверях появилась девушка — секретарь суда и повторила громко:

— Свидетель Соломин!

2

Яков Карпович Соломин возвратился домой поздно вечером и, поужинав, попросил жену постелить постель.

— Уж не заболел ли ты? — встревожилась Дора Михайловна.

Яков Карпович не любил жену, считал, что судьба обидела его, когда привела в ЗАГС. Однако он не проявлял неприязни к настойчивой и решительной Доре Михайловне, напротив, заискивал перед ней, даже побаивался ее.

— С чего ты взяла, что я заболел? Здоров!

— Уж я-то лучше знаю, когда ты здоров, когда болен! — строго взглянула на Якова Карповича Дора Михайловна. — Иди. Ложись.

Отдохнуть Якову Карповичу не удалось — младшая дочь Софочка сообщила, что пришел Григорий Рыжевский. Яков Карпович болезненно поморщился.

— Пошли его ко всем чертям!