Очаг

По обе стороны вокзала стояли толпы людей, прибывших встречать поезд. Они стояли возле тракторов и телег, курили, о чём-то переговариваясь. Они ждали, когда ссыльным позволят выйти из вагонов. Прямо перед зданием вокзала стояли три здоровенных мужика, они выделялись из окружающей толпы своим хозяйским видом, и были похожи на пастухов, выбирающих из отары своих баранов. На двоих была надета коричнево-серая военная форма, на поясах одинаковые ремни с маузерами на боку. Один из них, среднего роста плотный крепыш был работником ОГПУ Шадмановым, которому поручено следить за порядком в номерных барачных посёлках, в последнее время, словно грибы после дождя, выросших между Карагандой и Акмолой. Это был не понятной национальности человок лет сорока-сорока пяти, лицо его было плоским, словно придавленным пятой верблюда, подбородок вздёрнут, нижняя губа выпячена. Советская власть именно таким людям – неизвестноо рода и племени доверили руководство. Он был комендантом 31-го барака. Справа от него стоял подтянутый в облегающей его стройную фигуру форме человек по фамилии Кочетков, его сверху направили сюда для контроля за приёмом ссыльных. Третьим был Иван Захарович Решетников, волжанин, в прошлом году сосланный сюда вместе с семьей. Здесь его назначили председателем 31-го барачного хозяйства.

Посоветовавшись, решили определить половину вновь прибывших туркмен это хозяйство.

После того, как ссыльные вышли из вагонов, на земле немного размяли ноги, сняли свои вещи, специально назначенные люди забегали, размещая их по повозкам. Первыми в телеги посадили женщин и детей. Когда же было сообщено, что до места им добираться ещё два-три дня, люди поняли, что им снова придётся затянуть пояса.

Багаж, который не поместился на телеги, поделили между собой мужчины и несли на себе.

И вот эта огромная толпа отправилась в путь. Их окружала тоскливая, безлюдная казахская степь, которая начала оживать с появлением людей. Люди шли вперёд, а вокруг ничего не менялось, картина оставалась прежней, отчего им начинало казаться, что они кружатся, топчутся на одной местности. Земля была влажной. Наверно, здесь несколько дней подряд шли затяжные дожди. Почва была тёмно-коричневой, тоскливо-загадочной. Временами по обочинам дороги появляются жёлтые островки ромашек. Откуда-то доносится знакомый голос перепёлки. Казахское лето не похоже на обычное жаркое лето, скорее, оно походит на туркменскую весну, которая вот-вот расцветёт во всей своей красе.

Тройка, которая следила за высланными и только что стояла перед зданием вокзала, теперь превратилась в надзирателей толпы. Прохаживаясь между телегами, они покрикивали на людей, сидевших в их телегах, отдавали приказы. Когда на каком-то отрезке пути по этой бескрайней степи люди вдруг снова ощутили знакомый горьковатый запах полыни, не сразу поверили в это. Разве это не дыхание Родины, по которой они так истосковались?

Когда они сошли с поезда, ссыльным объявили, что они прибыли в Акмолиснкую область Казахстана, что место их поселения находится в 75 километрах от города Акмолы. Многие тогда, посмотрев по сторонам, подумали: «Если это казахская земля, то что-то не видно их приземистых домишек, верблюдов и табунных лошадей?». К тому же в окружившей их толпе людей видно только одно казахское лицо.

Поэтому, если не считать горьковатого запаха полыни, ничего не указывало на то, что они находятся на земле Казахстана.

Сейчас под ногами ссыльных раскинулась огромная Сибирская низменность, называемая Голодной степью, на северной окраине которой находится Тобольск, на западе Тургайская область, на востоке – Семипалатинск, на юге – Сырдарья.

Эти земли ещё во времена Сибирского правителя Кучум хана, спустя двадцать с лишним лет после первого разбойничьего набега крещёного татарина Ермека, впоследствии ставшего Ермаком Тимофеевичем, которого алтайцы утопили в реке Катуни, эта земля полностью перешла после этого к русским. Народ, предками которого были тюрки, разделился на племена и роды, был вынужден, оставив родную землю, мигрировать в Китай, Центральную Азию. Оставшиеся под началом русских люди были насильно окрещены и стали адептами новой религии. Не подчиняться русским и не желая менять веру, малочисленные казахи переезжали с места на место, и в конце концов стали одним из сибирских народов.

Не знали люди, которых сейчас гнали в неведомое место, что уже отданы на растерзание этой Голодной степи.

Теперь толпы ссыльных каждый день проходили мимо барачных посёлков один за другим с надписями: «Барак № 3», «Барак № 10».

И видели они, что беда, называемая ссылкой, коснулась не только их, ею охвачена вся огромная страна.