Очаг

Сказав это, Оразгылыч подмигнул стоявшим рядом с ним людям, давая им понять, что в его голове родилась озорная мысль. Он знал, что среди людей, сочувствующих им в их беде, есть и те, кто всегда завидовал их благополучной и достойной жизни и теперь в душе злорадствуют. Наверняка они думают сейчас про себя: «Если сытый не дрогнет, голодный не насытится». И поэтому он не хотел, чтобы люди видели слабость Кымышей, ведь они всегда были сильны духом, высоко держали голову. Сунув указательный палец за пояс посмеиваясь, он переводил взгляд с отца на собравшихся здесь людей.

– Акга, вы не сдавайтесь, держитесь!

– Да я не сдаюсь, сынок.

– Мы с Оразгелди акгамом постараемся вернуться как можно скорее. Но только вы, – тут Оразгылыч запнулся, словно что-то помешало ему, и продолжал улыбаться. Не дожидаясь вопроса «Что только мы?», продолжил в том же шутливом тоне: – Акга, помнится, вы собирались ещё раз жениться, не вздумайте сыграть свадьбу прежде, чем мы вернёмся!..

Люди поняли, что своей шуткой Оразгылыч пытается отвлечь отца от тягостных мыслей и переживаний, поэтому, обмениваясь взглядами, тоже заулыбались. В этот момент. Как будто сквозь тяжёлые тучи пробился лучик солнца. Да и Кымыш, выслушав сына, сам того не замечая, хмыкнул. Понял, что его сыновья не хотят показывать людям свою слабость и свои переживания. Шутливо отругал сыновей:

– Ах, вы дети кобыл!

С сыновьями Кымыш-дузчы попрощался у порога своего дома.

После того, как женщины с детьми расселись в арбе, все тронулись в путь. О чём-то переговариваясь, люди последовали за телегой. Видя, как счастье и благополучие уходят из её дома, Джемал мама, идя вместе со всеми, держась за край телеги, зарыдала: «Если Ты не накажешь тех, кто растоптал мой очаг, я обижусь на тебя, Всемогущий Аллах!»

Алланазар и Аганазар, сидя поверх высокой горы тюков с вещами, наблюдали за тем, как отдаляется их дом. Они махали руками и шептали: «До свиданья, дедушка, до свиданья, бабушка, мы скоро вернёмся!» Идущие рядом с арбой люди прощались с Оразгелди и Оразгылычем кто кивком головы, кто, пожимая руку и выказывая добросердечие. Идущие рядом с арбой женщины концом пуренджика оттирали слёзы и по-женски жалостливо прощались с ними.

– Возвращайтесь живыми и здоровыми!

– Да услышит Аллах ваши молитвы!

Завернувшись в пуренджек и прижав к груди Рахманназара, Огулджума сидела, прислонившись спиной к тюку с вещами напротив свояченицы, ни слова не говоря, заливаясь слезами. На вопросы женщин коротко отвечала. Не понимая, за что их сослали, они чувствовали, что сейчас навсегда расстаются с родными местами и близкими родственниками, со всем тем, что ничем другим невозможно заменить.

Жена Хуртека Зохрегуль, и жена Сахетдурды Огулбиби, с двух сторон взяв под руки Джемал маму, ласково уговаривали её: «Бабушка Аганазара, вы теперь останьтесь!», и она осталась стоять у калитки, заливаясь горькими слезами и глядя вслед арбе, увозившей её сердце в неведомые дали.

Обернувшись и посмотрев в сторону оставленного дома, Оразгылыч увидел отца, который стоял позади небольшой группки женщин рядом с тремя их кибитками и раскачивался, как это делает верблюд перед тем, как опуститься на колени.

Бяшбелалары, а это Сахетдурды, Махы, Магсут, Розмырат пальван и другие никак не хотели отстать от арбы. По двое-трое они шли рядом с Оразгелди и Оразгылычем и о чём-то беседовали с ними. На небе в том месте, где вот-вот появится солнце, появился кроваво-красный круг. Похоже, сегодня солнце может и вовсе не взойти, навсегда скрыться за облаками.

Когда арба поравнялась с Холмом споров гапланов, с юга показалась группа людей, провожающих в ссылку Гуллы эмина, его младшего брата и двух сыновей. На последней из телег, где были сложены тюки с вещами, возвышаясь над всеми, гордо восседал Гуллы эмин в красивом домотканом доне.

Как и всегда, Гуллы эмин был спокоен. Похоже, зная, что так должно быть, он уже давно готовился к этому. Отовсюду подходили люди, уважительно здоровались с ним за руку, а затем, произнеся краткую молитву, прощались. Всем своим видом показывая, что внимание людей ему приятно, благодарно кивал головой. Но даже после этого Гуллы эмин не произнёс ни слова. И с людьми, и с Родиной он прощался печальным взглядом. Было в его взгляде смирение, но слабости не было.

Уже хорошо рассвело. Все холмы оставались на своих местах, но сегодня Союнали будто заново родился. Задул утренний летний ветерок. Холмы Пенди и холмы Гарабила взяли в кольцо долину. Казалось, они встанут на пути арб, везущих ссыльных, и дальше не пустят их, оставят здесь.

Объехав Холм споров гапланов, арбы проехали мимо арыка Беден арык и откуда вырулили на дорогу возле села Дуеджи.

После того, как ссыльные выехали на дорогу, работники ОГПУ, сопровождая их верхом на конях, постарались вежливо отстранить от отъезжающих односельчан, которые, не оставаясь продолжали идти рядом с арбами.

И только после этого люди, утирая слёзы, начали возвращаться обратно.

* * *