Очарование первой любви

Многие пытались за ней ухаживать, но до сих пор Энни твердо пресекала все попытки. Она была еще не готова к новому роману, сама мысль о другом мужчине отталкивала и пугала ее. Но Джон — другое дело, думала Энни. Он ее друг, она ему доверяет и с ним может расслабиться.

— Я мечтал об этом целую вечность! — произнес он, не выпуская ее из объятий. — Но чувствовал, что спешить нельзя, иначе могу все испортить. Мне казалось, в Париже у тебя остался...

— Да, но та история давно кончена, — торопливо ответила Энни. — Однако я пока не готова к серьезным отношениям. Мне бы хотелось... давай останемся просто друзьями.

К ее удивлению и облегчению, он ответил:

— Хорошо, согласен. Не хочешь рассказать, что произошло в Париже? Иногда бывает полезно выговориться.

Энни не собиралась делиться всеми подробностями своей печальной истории, но понимала: Джон имеет право знать, что случилось, хотя бы в общих чертах.

Мистер и миссис Картер прожили вместе тридцать восемь лет и передали детям свои взгляды на семейную жизнь. Старшая сестра Джона была замужем и растила троих детей; другая сестра была помолвлена, но не жила с женихом. По сравнению с другими семья Картеров казалась каким-то осколком патриархального прошлого.

Энни восхищалась строгими принципами Картеров, но опасалась, что, услышав ее историю, они в ней разочаруются.

— Простая история, — осторожно начала она. — Я любила одного человека. Он хотел, чтобы я вышла за него замуж и бросила работу, а я была к этому не готова. А его работающая жена не устраивала. Ну и... и мы разошлись.

— Знаешь, у меня с моей предыдущей подругой были те же проблемы, — ответил Джон. — Ей не нравились мои частые отлучки. Она неуютно себя чувствовала в одиночестве и устала от постоянного ожидания. Из командировок я писал ей длинные письма, но она почти не отвечала, да едва ли и читала их: ей нужны были не письма, а мужчина рядом. Когда она сообщила мне, что встретила другого, я не огорчился и даже не удивился особенно, ведь все к этому шло. Но, похоже, тебе пришлось тяжелее.

— Верно, — признала Энни. — Только в книгах люди умирают от несчастной любви. Многие мои знакомые разведены или расстались с любовниками — и ничего. Журналистам вообще противопоказаны прочные отношения.

Возвращаясь в Лондон, Энни подсознательно надеялась увидеть в почтовом ящике поздравление от Вана. Сама она, правда, не поздравляла его с Рождеством, но ответила бы на его послание. Однако в почтовом ящике лежала одна-единственная открытка — от Эмили, с акварельным видом Кренмира, занесенного снегом. « Мне очень понравилась твоя статья о бездомных в рождественскую ночь,— писала Эмили. — Обязательно покажу ее Вану. В феврале мы с ним, с Джеймсом и Саммер едем в Австрию кататься на лыжах».

Эта открытка, написанная, без сомнения, с самыми добрыми намерениями, вновь пробудила в Энни муки ревности. Ей казалось, что Гардинеры специально сводят Эмили с Ваном. Вспоминались слова Эмили о том, что стоящих мужчин можно по пальцам пересчитать и все, которые ей попадаются, уже заняты. Но Ван теперь свободен... А кто, как не Эмили, с ее аристократическим происхождением и отменным вкусом, поможет ему восстановить палаццо? И в его работе она разбирается куда лучше Энни, для которой компьютер так и остался всего лишь электронной пишущей машинкой. Сложности программирования, как и проблемы, связанные с использованием Интернета, оставались выше ее понимания.

Прошел год, и Энни вновь получила письмо, написанное изящным почерком Эмили. Руки ее дрожали, когда она открывала конверт. Напрасно Энни надеялась вычеркнуть Вана из своего сердца: власть его над ней была сильна, как и раньше.

Разворачивая листок бумаги, Энни была почти уверена, что сейчас прочтет сообщение о помолвке. Ван женится на Эмили — хотя бы для того, чтобы новая любовь стерла из памяти старую. Так поступают многие, и он не исключение.

Однако Эмили всего лишь сообщала, что на год уезжает в Индию. Энни испытала облегчение, но ненадолго, ибо к письму была приложена вырезка из журнала: фотографии, сделанные на каком-то благотворительном ужине в Америке. Возле одной стояла галочка. Гости в вечерних нарядах сидели за столом, один из мужчин повернулся к соседке, словно делился с ней каким-то наблюдением. Под фотографией красовались имена присутствующих. Два имени бросились Энни в глаза, словно выделенные жирным шрифтом:

«Мистер Джованни Карлайл и его спутница мисс Робина Макстон».