Очарование первой любви

Кремация состоялась в Ницце. Затем с помощью Вана Энни вывела «Мечту морей» в открытое море и развеяла прах над волнами. Несколько вещей дяди она взяла с собой на память, остальное — в том числе и шхуну — продала.

Ван все время был рядом, поддерживал и утешал ее, но о прошлом не заговаривал и не делал попыток к примирению. Энни понимала, что он вычеркнул ее из своей жизни.

Несколько лет назад Энни искренне оплакивала графиню. Скорбь по дяде была куда сильнее. Но ни то, ни другое не могло сравниться с болью от потери лучшего друга и возлюбленного.

Несчастье сделало Энни чуткой к чужому горю. Порой в глазах какой-нибудь хорошо одетой дамы Энни замечала такую тоску, какую не часто встретишь во взгляде нищего или бродяги. Энни не знала, что случилось с этой женщиной, но догадывалась: незнакомка испытывает то же, что и она сама, жизнь представляется ей длинным темным туннелем без единого просвета, сердце сковано леденящим холодом, словно она заперта в морозильнике и никогда оттуда не выберется.

Пожалуй, с профессиональной точки зрения этот опыт стал для Энни благотворным. Теперь она понимала, что чувствуют люди, когда жизнь одним суровым ударом выбивает из них детские иллюзии.

Долгими бессонными ночами, ворочаясь в холодной постели, Энни спрашивала себя, правильно ли она поступила? Что, если бесценное сокровище она променяла на дешевку? День за днем она ждала звонка от Вана. «Где он сейчас? — размышляла она. — Что чувствует? Так же ли несчастен? Может быть, он наконец передумал?»

Сперва Энни надеялась, что время притупит боль. Но воспоминания становились все острее. Дня не проходило, чтобы Энни не вспоминала какое-нибудь замечание Вана или шутку, над которой они смеялись вместе. Ей пришлось отказаться от шоколада — сладкий вкус слишком живо напоминал об их первом поцелуе.

Уже три месяца Энни работала в Лондоне. Она снимала квартиру на двоих с Джилл Картер — обозревательницей из журнала мод. Именно брат Джилл, Джон, стал первым человеком, которому удалось хоть ненадолго отвлечь ее мысли от Вана.

Энни много слышала о Джоне; к тому же в спальне у Джилл висели семейные фотографии. Поэтому, когда однажды вечером послышался звонок в дверь, Энни, выглянув в глазок, сразу узнала стоящего на площадке человека.

— Здравствуйте! — сказал он, когда Энни открыла. — Вы, должно быть, Энни? А я Джон.

Как раз накануне Энни брала интервью у собаковода. Джон, высокий, стройный и светловолосый, дружелюбным взглядом карих глаз напомнил ей породистого спаниеля.

Оба они еще не ужинали, а потому отправились вместе в соседнюю пиццерию. За ужином говорил в основном Джон — рассказывал о своей работе. Он только что вернулся из Голландии, где по заданию своей садоводческой фирмы изучал условия разведения знаменитых голландских тюльпанов.

Энни слушала с удовольствием — ей всегда были интересны другие люди. Джон помог ей на несколько часов забыть о Ване, и Энни была благодарна ему за это.

«Киберпоиск» продолжал свое победное шествие по просторам виртуального мира. Ван в одночасье стал знаменитым и богатым. Но он не радовался своей победе. Без Энни триумф его был неполным, а жизнь — пресной и ничтожной.

Ван не сомневался, что она тоскует по нему. Не меньше, чем он по ней. Когда же наконец она передумает и вернется?

Связаться с ним Энни легко: она знает его электронный адрес. По нескольку раз в день, а порой и ночью Ван проверял свой почтовый ящик, надеясь найти там письмо от нее.

Обычно, садясь за работу, он забывал обо всем на свете, но теперь часто ловил себя на том, что сидит за компьютером, уставившись невидящим взглядом в монитор и думает о своей потерянной любви.

Три месяца спустя после похорон Барта в квартире Энни зазвонил телефон. Сняв трубку, Энни услышала голос Эмили Ланкастер.

— Привет, я в Лондоне, прилетела сегодня утром. У тебя найдется время поужинать вместе?

«Лучше отказаться», — подумала Энни, но вместо этого, неожиданно для самой себя, согласилась. Едва повесив трубку, Энни уже раскаивалась: вечер с Эмили вернет ее к воспоминаниям о прошлом, которые и так мучают ее.

Девушки встретились в клубе. Там не было никого, кроме них двоих да еще старичка, мирно дремавшего в кресле. Завидев Энни, Эмили отложила журнал и обняла ее так тепло, словно знала всю жизнь.

— Здесь ужасно старомодно, — говорила она по дороге к бару, — но отели я ненавижу. А здесь для меня всегда готов и стол и дом — я ведь прапраправнучка одного из основателей клуба. Мне даже выделяют номер с ванной — вот как меня уважают!

За аперитивом Эмили расспрашивала Энни о работе и рассказывала о Кренмире — поместье своих предков.

— Если захочешь отдохнуть от шумного города, мой дом всегда к твоим услугам. Слушай, а почему бы тебе не выбраться на выходные?

Сердце у Энни подпрыгнуло. «Что, если за этим приглашением стоит Ван? — подумалось ей вдруг. — Может быть, он сожалеет о разрыве и попросил Эмили устроить нам свидание?»