Очарованная

Ноэля тоже не было, хотя я не могла быть так уверена, что это плохо после его поведения в ночь порки. Раньше я не присматривалась слишком внимательно к его мотивам быть добрым ко мне, потому что я так изголодалась по привязанности, так привыкла к своей прошлой жизни, когда человек был добр без необходимости быть добрым.

Теперь я была другой.

Я знала правду мира.

Никто ничего ни для кого не делает, если это не идет на пользу их повестке дня.

Я не знала, что двигало Ноэлем, кроме его очевидной ненависти ко всему, что связано с Амедео Сальваторе, но я знал, что он играет со мной через стену, которую я не вижу, готовый пожертвовать мной, как одной из пешек, о которых он так много рассказывал.

Я вздернула подбородок, когда Шервуд приказал мне встать и присоединиться к другим девушкам. Мой взгляд остановился на широкоплечем Александре, сидящем на огромной белой лошади, которая походила по размеру и свирепости на его всадника. Глаза моего Мастера были на мне и внутри меня, его челюсти были сжаты, когда он пытался вырвать мои мысли из моей головы через пространство между нами.

Он много раз бросал на меня этот взгляд после испытания, всякий раз, когда я заставала его рано уходящим или поздно возвращающимся в дом.

Думаю, он ожидал, что я возненавижу его.

Я этого не сделала.

Но мне было обидно, что он отменил наши совместные ритуалы после всего, через что мы прошли той ночью.

Я была одинока. Я скучала по ужину из его рук, по мытью его плотных мускулов и акров великолепной бледно-золотой кожи, прежде чем как следует помочь одеться, застегнуть все пуговицы, как подарок для себя, который я знала, что раскрою позже.

Все это исчезло, и от этого мое рабство стало еще хуже, пустым и треснувшим, как сломанный инструмент.

Пятичасовая поездка из Перл-Холла, который, как я узнала, находился в английском Пик-Дистрикт, в Гленкоу, Шотландия, была первым разом, когда я провела с ним какое-то реальное время.

И все же Александр усадил меня впереди с Риддиком, а сам закрылся за звуконепроницаемой перегородкой на заднем сиденье и работал. Только после того, как мы приехали, и я выходила из машины, он остановил меня, крепко схватив за руку, и прошептал мне на ухо несколько мудрых слов, включая правила Охоты. Прежде чем я успела ответить, он развернулся на каблуках и зашагал внутрь каменного дома, приветствуя кого-то внутри.

Слуга начал тащить меня со сцены, и я вздрогнула, когда особенно ледяной порыв ветра задрал подол моей сорочки. Челюсти Александра сжались от раздражения, прежде чем он отвел взгляд от человека, сидевшего рядом с ним верхом.

— Первый раз? — спросила меня девушка с рыжими волосами, когда я присоединилась к остальным в загоне.

Я кивнула, обхватив руками туловище, чтобы согреться.

— Это мой третий, — сказала она мне, вздернув подбородок, чтобы я могла заглянуть в ее мертвые карие глаза. — У меня есть хороший тайник, ты хочешь остаться со мной?

— Джентльмены, — прогремел Шервуд. — Добро пожаловать на 76-ю ежегодную охоту!

Раздалась какофония криков и воплей, прежде чем слуга в красном верхе поднес к губам рог и затрубил.

Трубный звук эхом прокатился по небольшой полянке и зашевелил темные деревья на опушке леса.

— Что происходит сейчас? — спросила я рыжеволосую девушку.

— Беги.

Двери загона распахнулись, и оттуда хлынула толпа перепуганных женщин, в спешке едва не поваливших меня на землю. Я услышала приглушенный крик чьего-то падения позади меня, а затем хруст ломающейся кости, но не обернулась.

Я побежала.

Подальше от лающих гончих и взбудораженных лошадей. Вдали от хищников, которые всю ночь будут преследовать нас одного за другим.

Я побежала, и небольшая часть моего мозга задалась вопросом, если я смогу бежать достаточно быстро и достаточно долго, тогда, возможно, я убегу от всего этого навсегда.

Оно было темным, как деготь, и таким же липким, как черные щупальца, как ночь. Низко свисавшие ветвей деревьев впились в мои руки и лицо. Я почувствовала привкус крови на губах, металлический жар желчи на кончике языка, когда мои легкие работали, как переутомленные волны, чтобы мои руки двигались, а ноги не тряслись. Бег. Мой разум истратил бы мое тело впустую, просто чтобы продолжать бежать.

Лорд, наконец, выпустил меня из поместья, но мое освобождение было ловушкой, которую я должна был предвидеть.

Почему всякий Хозяин выпускает лису из клетки?

Чтобы выследить ее…

И за мной безжалостно и непрерывно охотились в поздние часы ночи, и не только мой Хозяин. Я уже успела увернуться от рук одного человека, когда он проехал рядом на своей лошади, и так сильно ударил другого по зубам, что я почувствовала, как они сломались у меня под пальцами ног.

Я часами бежала под густым покровом покрытых инеем сосен. Мои ноги были разорваны в кровавые клочья корнями и камнями, настолько окровавленными и склизкими от солоноватой лужи, что я падала чаще, чем могла себе позволить, рассекая руки и лицо.

Кислота прожигала мои уставшие мышцы, пульсируя в такт учащенному галопу сердцу, пока я не почувствовала, что в любую минуту разорвусь по швам и умру.