Очарованная душа

В Марселе Франке, наполовину еврее, было то обаяние, которое нередко порождается смешанным браком лучших представителей двух рас. Рост средний, фигура тонкая, стройная, изящная, матовый цвет лица, синие глаза, нос с горбинкой, светлая бородка; удлинённый профиль, чуть-чуть лошадиный, напоминал профиль Альфреда де Мюссе. Такой же умный, ласковый взгляд — то нежный, то дерзкий. Его отец, богатый коммерсант, занимавшийся торговлей сукном, оборотистый делец и увлекающийся человек, имевший пристрастие к современному искусству, поддерживавший молодую журналистику, покупавший полотна Ван-Гога и таможенного чиновника Руссо, женился на красавице тулузке, — она получила вторую премию в театральном училище и некоторое время была на первых ролях у Антуана и Пореля. Иона Франк, человек напористый, сначала взял её приступом, потом вступил с ней в законный брак; тогда она покинула сцену, несмотря на шумный успех, и с большим тактом стала вести одновременно и дела мужа и свой литературный салон, хорошо известный в мире искусств. Супруги жили в согласии: по безмолвному сговору они сквозь пальцы смотрели на поведение друг друга, во имя общих интересов всё так ловко устраивали, что избегали пересудов, и воспитали единственного сына в атмосфере взаимной дружбы — насмешливой, но снисходительной. Марсель Франк усвоил мысль, что труд и удовольствие гармонируют, что в мудром их сочетании и состоит искусство жить. И он изучал это искусство так же глубоко, как всякое другое, и стал его тонким знатоком. Служил он в управлении национальных музеев и давно уже славился как искусствовед. Его медлительный, проницательный, дерзкий и в то же время снисходительный взгляд умел читать не только по картинам, но и по живым лицам. И лучше всех вздыхателей Аннеты умел читать в её душе. Она это хорошо знала. Иной раз только очнётся от туманных своих грёз или, говоря об одном, начнёт думать совсем о другом — и вдруг взглядом встретится с его любопытным взглядом, как будто говорившим ей:

«Аннета, вижу вас всю — нагишом».

И вот что странно: она, целомудренная Аннета, ничуть не смущалась. Ей хотелось спросить:

«Что ж, я вам нравлюсь?»

Они обменивались понимающими улыбками. Пусть срывает с неё покровы, ей было всё равно: она знала, что никогда не будет ему принадлежать. Марсель читал это в её душе, но встревожен не был. Думал:

«Поживём — увидим!»

Ибо он знал другого.

Другой, Рожэ Бриссо, был его товарищем по лицею. Франк отлично понимал, что Аннета отдаёт предпочтение Бриссо. Во всяком случае пока… «Ну, а дальше?.. Посмотрим!..» Бриссо был хорош собой: открытое, красивое, простодушное лицо, весёлые карие глаза, правильные, чуть грубоватые черты, полные щёки, крепкие зубы, чисто выбрит, над умным лбом по-юношески густая грива чёрных волос, расчёсанных на боковой пробор. Высок, широк в плечах; ноги длинные, руки мускулистые; лёгкая походка, порывистые движения. Говорил он хорошо, очень хорошо, голос у него был задушевный, мелодичный, низкий и звучный, который так всем нравился, который нравился ему самому. В учении он соперничал с Франком, был на редкость способен, схватывал всё на лету, привык к тому, что занятия идут у него успешно, однако не меньше наук любил упражнения, развивающие мускулатуру. Бывая в Бургундии, — земли его родителей, леса и виноградники граничили с усадьбой Ривьеров, — ходил без устали, охотился, ездил верхом. И Аннета не раз встречалась с ним, гуляя в тех краях. Но тогда она мало думала о спутнике, любила бродить одна; да и Рожэ, попав на вольные просторы, вырвавшись из Парижа на несколько месяцев, разыгрывал юного Ипполита: притворялся, будто ему веселее проводить время с конём и собакой, чем с девушкой. Встречались молча, обменивались поклоном и взглядами. Но и это не прошло бесследно. Осталось приятное воспоминание, бессознательное влечение двух физически хорошо подобранных существ.