Очарованная призраками

– Слава Деве, Матери и Старухе. – Он небрежно потирает глаза. – Все эти крики… мы волновались.

– Думаешь, я бы позволила, чтобы с ними что-то случилось? – рявкает Гвен.

Артур мгновение молчит, а потом качает головой.

– Я уже ничего не знаю, Гвен. Но кто-то ведь точно кричал, так?

– Преступники. – Она скрещивает на груди руки.

– Хотя не все из их преступлений были такими уж тяжкими, – шепчу я, вспоминая о портнихе, которая занималась воровством.

Это было преступлением, несомненно, но совсем не таким тяжким. Я сама не могу с уверенностью решать, кто заслуживает смерти, а кто нет, но от всего этого у меня внутри холодеет.

Ланселот поднимает на меня взгляд, а потом переводит его на Гвен.

– Может, объясните, что там произошло?

Мы как можно быстрее пересказываем ему то, что сообщила нам утром Гвен. Артур узнает, чего ему стоить ожидать от короля Леодегранса, и мы наконец замолкаем. На лицах Артура и Ланселота застыло недоумение, и в любой другой ситуации это было бы даже смешно. Но сейчас мне хочется хорошенько их потрясти, чтобы до них наконец дошло.

Наконец Артур прокашливается и кивает.

– Хорошо, – произносит он.

– Хорошо? – Изо рта Морганы вырывается резкий смешок. – В каком месте это хорошо? Ты ведь не собираешься согласиться на эти условия? Ты ведь не знаешь, что на все это скажет Альбион.

– Хорошо, что мы знаем, что нас ждет, – уточняет Артур. – Хорошо, что мы знаем, чего хочет Леодегранс. И какие у него тузы в рукаве.

Он переводит взгляд на меня.

– А какие тузы есть у нас? – спрашивает он.

Я качаю головой.

– Никаких, – отвечаю. – Нам нечего предложить Леодегрансу. Торговые маршруты ему бы не помешали, но вряд ли ему есть до них дело. Дочь на троне Альбиона… тоже не особо нужное ему условие… он предпочел бы, чтобы Гвен осталась здесь.

– Не говорите обо мне так, словно меня здесь нет, – подает голос Гвен.

– Да я просто перечисляю… предложить нам в самом деле нечего.

Артур кивает и хмурит брови.

– Значит, мы ничем не отличаемся от тех, кто приходил сюда до нас, – говорит он. – И уедем тоже ни с чем, как и они, если не будем умнее.

Что-то в его голосе заставляет меня замереть. Это не его обычный задумчивый голос, который Артур использует, когда обсуждает стратегию. И не голос короля тоже – громкий, который невозможно игнорировать. Нет, это что-то другое, грубое и дикое. Даже отчаянное.

– Артур, – Ланселот кладет руку ему на плечо, – что ты придумал?

Артур моргает, словно только что проснулся от глубокого сна. А потом обводит нас уверенным взглядом.

– Думаю, переговоры нам не помогут. И предложения тоже. И торговля. Если мы хотим вернуться в Камелот с победой, придется применить силу.

– Но нас слишком мало, – возражает Ланселот. – К тому же прошлой ночью…

– Нет-нет, большая битва будет невозможна, – соглашается Артур. – Но есть и другой способ.

Он ловит взгляд Гвен.

– Тебе нельзя в этом участвовать, Гвен, – произносит он не резко, но непоколебимо. – Ты сделала свой выбор, выбрала сторону. И я благодарен тебе за помощь, но если ты не готова выступать против своего отца и своего народа, то ты должна уйти.

Гвен сомневается, а потом ловит мой взгляд. И в тусклом свете свечей ее глаза сияют подобно янтарю. Подобно кошачьим. И у меня получается представить ее бегущей по лесу под лионесской луной: когти вместо пальцев, острые, как кинжалы, зубы, и позвоночник, почти параллельный к земле.

– Он – мой отец, Артур, – мягко произносит она. – И это моя страна.

– Знаю, – отвечает он. – И я не прошу тебя его предавать. Я бы не стал. Но я не могу поставить тебя в такое положение, в котором тебе придется предать нас.

Гвен поднимает голову и открывает рот – ее словно ударили по лицу.

– Я бы не… я не… – Ее плечи опускаются, и она понимает.

Для нее не осталось нейтральной земли. Больше нет. Только две части ее сердца, и это ужасный выбор.

Поэтому Артур не просит ее выбирать. Может, он думает, что это благородство. Может, считает, что поступает по-доброму. Но Гвен не чувствует этой доброты и ей нет дела до благородства.

– Хорошо. – Ее глаза потухают, и все эмоции скрываются за ними.

Гвен расправляет плечи и продолжает:

– Отец примет вас в тронном зале, когда вы будете готовы.

Она разворачивается, собираясь уйти, но Артур протягивает к ней руку, хватает за локоть. Он колеблется, а потом склоняет голову и что-то шепчет ей прямо в ухо, слишком тихо, и я не могу разобрать слова.

Гвен на мгновение задерживается, а потом отходит от него и обводит нас взглядом – таким пустым, словно смотрит на незнакомцев. А потом кивает.

– Удачи вам, – холодно произносит она. – Поверьте, она вам понадобится.

На этот раз король Леодегранс в зале не один. Сквозь узкое окно пробивается холодный свет и падает на королевский двор во всем его великолепии. Волосы женщин не уложены в прически и спутаны, платья их обрезаны у колен. До Авалона вид непокрытых щиколоток был для меня немыслимым, но теперь я понимаю, как это удобно. Этих женщин растили не для того, чтобы они стояли в сторонке, приседали в реверансах и расхаживали по танцевальным залам. Они похожи на Гвиневру. Они тоже умеют бегать.