Очарованный (СИ)

Я отказывалась смотреть в его горящие черные глаза. На первый взгляд они были такими же бездонно-черными, как и у любого мафиози без морали, которых я встречала, но иногда, если их поймать под прямым углом или посмотреть на меня, как он обычно делал, они были прекрасны до глубины души.

Это было глубоко сбивающее с толку сопоставление, которое я была не в настроении терпеть.

— Мне не нужны никакие спасители. Я достаточно сильна, чтобы справиться со всем самостоятельно, — сказала я, мой голос был таким холодным, что воздух между Данте, телефоном и мной мгновенно застыл.

— Я пришел к тебе, потому что мне нужна была помощь. Это делает меня слабым? — тихо спросил Данте, обхватив меня своей неповрежденной рукой так, что я оказалась прижата к его адскому тепла.

— Нет, — раздраженно пробормотала я. — Хотя, если тебя подстрелили, ты чертовски тупой.

Я посмотрела на его улыбку, потому что, как и солнце, ее невозможно было игнорировать.

— Хорошо, теперь, когда все улажено, объясни мне, в чем заключается план.

— Кто сказал, что есть план? — спросила я невинно, высвобождаясь из его рук, чтобы налить ему стакан виски и схватить бутылку ибупрофена.

Сальваторе фыркнул.

— Никто из нас не настолько глуп, Козима. Если ты не хотела нашей помощи, то это потому, что у тебя есть свои собственные планы. А теперь, будь добра, скажи нам, прежде чем я умру от неизвестности.

Я закатила глаза от его драматизма, хотя это всегда согревало мое сердце, потому что было очень похоже на мою собственную реакцию.

— Хорошо, это не такой уж и план, но намерение есть. — Я глубоко вздохнула, потому что знала, что им не понравится то, что я скажу. — Я хочу ликвидировать Орден.

Двое мужчин сразу же разразились хриплым спором. Я скрестила руки с напряженным вздохом и подождала, пока они немного успокоятся, прежде чем вмешаться, чтобы объяснить.

— Это была моя собственная вина, но я поехала в Лондон с Себастьяном, чтобы поддержать его номинацию на премию BAFTA за лучшую мужскую роль, и Эшкрофт увидел меня там. Он шантажирует меня, заставляя стать его новой рабыней.

— С чем? — спросил мой отец, вплоть до банальных вопросов, хотя я чувствовала его ярость через телефон.

— Видимо, есть фото и видео с той ночи, когда Александр лишил меня девственности в бальном зале.

Данте выругался из нескольких английских и итальянских слов, а затем громко стукнул кулаком по столешнице.

— Мне следовало вспомнить… может быть, я мог бы проскользнуть и забрать записи, когда ходил в Перл-Холл на ваше… мероприятие.

— Ты знал? — крикнул Сальваторе.

— Это не твоя вина, — успокоила я Данте, положив руку на его толстое предплечье. — Ты не мог знать.

— Но я знал. В Ордене Диониса принято записывать, как каждый лорд лишает девственности свою рабыню. Они должны представить запись совету, а затем, черт возьми, им выставляют оценки за их исполнение. Любой, кого уличают в недостатке — возможно, Мастер слишком мягок или девушка слишком нетерпелива — вызывается на совет для дачи показаний.

— Потому что, если что-то из этого произойдет, может показаться, что Хозяин и раб влюблены друг в друга, — глухо заключила я.

Каждый хищник является в чем-то жертвой.

Предупреждение Александра прозвучало в моей голове, когда все встало на свои места. Я была так шокирована тем, как он преследовал меня через бальный зал, держал меня и врезался в мою девственную вагину, как безжалостный зверь, хотя он был относительно добр ко мне в дни после моего первого ужина. Это казалось излишне жестоким, потому что, честно говоря, мы оба знали, что он мог бы заполучить меня добровольно через несколько дней или с помощью некоторых тщательно выверенных прикосновений к моему предательскому телу.

Почему ему нужно было схватить меня, как мародер, его способ получить добычу всегда смущала и ранила меня.

Но теперь, конечно, это было так ясно.

Они наблюдали за нами.

Не только Орден через камеры, которые, как я знала, были закреплены по всему бальному залу, но и через Ноэля, который был их глазами и ушами в поместье.

Боже, но у нас не было ни единого шанса против их механизмов.

Данте протянул руку и успокаивающе сжал мое бедро.

— Улучшает или ухудшает это твои воспоминания?

Я медленно моргнула, затем еще раз быстро сомкнула веки, чтобы перерезать нить, привязывающую меня к тому прошлому.

— Это меняет ситуацию.

— Тем не менее, ты все равно хочешь уничтожить Орден ради него, — заявил он, разрезая мою маску скальпелем.

Мой подбородок выдвинулся вперед, когда я посмотрела на него сверху вниз, подражая надменной осанке Елены.

— Неужели это настолько невозможно, что я могу захотеть уничтожить их для себя? Они разрушили мою жизнь, не говоря уже о жизни многих людей, которых я люблю.

— Как Александр, — безжалостно уколол Данте.

— Как и ты, — отрезала я.