Очень храбрый человек

Там стояли Гамаш и Камерон, лицом друг к другу. Это казалось вполне естественным. Но Бовуара насторожила поза собаки, которая свидетельствовала о том, что разговор идет неприятный. Для обоих.

И он догадывался, о чем они говорят.

Он повернул в ту сторону и прибавил шагу. До него донесся крик Камерона: «Нет. Никогда!»

Бовуар увидел, что Гамаш придвинулся чуть ли не вплотную к Камерону.

Он не слышал, что сказал старший инспектор, но зато услышал ответ Камерона. Еще одно взрывное «нет».

Камерон поднял руки.

Анри присел.

Грейси залаяла.

А Арман приготовился.

Когда последовал удар, Гамаш отшатнулся назад.

Бовуар закричал.

Но они его не услышали.

Они продолжали поедать друг друга глазами. Камерон – человека, обвинившего его в убийстве. Гамаш – человека, легко поддающегося на провокацию, на действие, которое при других обстоятельствах могло привести к смерти.

– Вы предъявите ему обвинение? – спросил Бовуар, когда они с Гамашем отошли на несколько шагов от агента Камерона.

Гамаш оглянулся.

Камерон не смотрел им вслед. Вместо этого он ошеломленно уставился на деревню.

Интересно, что он видел? Леса и горы, изменчивые красные и багряные лучи восхода, поднимающийся снизу розоватый туман?

Или он видел Вивьен? Вивьен, повисшую между мостом и водой.

Громадные руки Камерона вцепились в спинку скамьи. Так что от вырезанных на ней слов осталось только «Удивленные…»

Радость исчезла.

– За нападение? Non, – сказал Гамаш. – Нам нужна рыба покрупнее.

– Может быть, даже кит? – спросил Бовуар. – Взгляните на это.

Гамаш взял бумагу, затем достал из нагрудного кармана очки для чтения. Но они оказались сломаны.

Он без слов сунул их обратно и, прищурившись, принялся читать распечатку.

Хмыкнув, он посмотрел на своего спутника:

– И что это значит?

– У меня есть идея, но, я думаю, нам нужно спросить у него самого.

Омер Годен опустил глаза на распечатку.

Некоторое время он смотрел на нее, явно пытаясь сосредоточиться.

Клутье и Камерон остались в кухне, а старшие офицеры пригласили Омера в кабинет Гамаша.

– Выписка из банковского счета Вив, – сказал наконец Омер и посмотрел на Лакост, затем перевел взгляд на Бовуара.

– Да. Здесь показано, что каждый месяц с прошлого июля вы переводили на ее счет по две тысячи долларов.

– Верно.

– Почему?

– Она попросила. Сказала, что ей нужны деньги для оплаты ипотечного кредита. Я не хотел, чтобы она осталась без дома.

– Но деньги просто оставались на ее счете, накапливались, – заметил Бовуар. – Там восемнадцать тысяч долларов.

Омер покачал головой:

– Может быть, деньги ей так и не понадобились.

– Тогда почему Вивьен продолжала их брать? – спросил Бовуар и, не дождавшись ответа от Омера, продолжил: – Скорее всего, она их копила. Чтобы было на что жить, когда она уйдет от Трейси. По-видимому, этот план созрел у нее давно.

– Наверное, – сказал Омер.

– Я думаю, забеременев, она решила, что пришло время уйти и начать новую жизнь. С деньгами, которые дали ей вы.

– Надеюсь, что так. – Омер выглядел растерянным. Словно то, о чем говорил Бовуар, все еще было возможно.

Бовуар посмотрел на Гамаша, потом на Лакост – все они подумали об одном и том же.

Омер Годен не был богатым человеком. Он всю жизнь трудился. Имел скромный дом с выплаченной ипотекой. Жил скромной жизнью в небольшом квебекском городке.

Такие суммы почти наверняка выпотрошили его до дна. А потом забрали еще немного.

Он прочитал их мысли:

– Она обещала отдать. Собиралась устроиться на работу, когда будет возможность. А как бы вы поступили на моем месте?

И снова они вернулись к этому вопросу. В разных контекстах он преследовал их с самого начала этого дела. Что бы они чувствовали, если бы…

Что бы они делали, если бы…

Если бы Оноре в отчаянии пришел к своим родителям и ему требовалось бы больше денег, чем они могли дать?

Если бы Анни пришла к своим родителям?

Если бы деньги могли решить проблему?

Они бы дали деньги. И добавили бы еще. Чтобы спасти своего ребенка. Они бы отдали все, что есть. И даже больше.

Как это сделал Омер.

– Она позвонила вам в субботу утром, чтобы сообщить, что наконец уходит от Трейси, верно? – спросила Лакост.

– Да.

– Припомните хорошенько, месье Годен, – сказала Лакост. – Она собиралась поехать к вам или к кому-то другому?

– Ко мне. К кому же еще?

– Расскажите нам о ваших отношениях с Лизетт Клутье, – сказала Лакост.

Омер замотал головой:

– Вивьен не поехала бы к Лизетт. Они почти не знали друг друга.

– Нет, я спрашиваю о другом, – сказала Лакост. – Про ваши с ней отношения.

– Откуда вы об этом знаете?

– Она нам рассказала.

– Не следовало бы. Это личное.

– Она не хотела говорить, – пояснил Гамаш. – Пришлось как следует надавить. В конечном счете она нам рассказала.

– Что она говорила?

– Я думаю, вам лучше самому все рассказать, – предложил Бовуар.

Омер упрямо вскинул голову. Потом сдался:

– Это не так уж важно. Мы попытались, но у нас ничего не получилось.

– Почему не получилось? – спросил Гамаш.

– Не получилось, и все. Я считал ее другом. Ей хотелось большего, а мне – нет. Не мог я.

– А с Вивьен вы говорили про это? – спросила Лакост.

Омер удивился: