Очень храбрый человек

Неужели Карл Трейси всю жизнь искал, видел, изготовлял ловушки, расставляемые на него другими? Интересно, как это должно было повлиять на его мировосприятие?

Это не прощало его насилия, жестокости. Да и не дело Гамаша было его прощать. Но это могло способствовать пониманию причин.

– Нет, никакая не ловушка. Извинения.

Пока Жан Ги сдавал назад машину, Арман наблюдал через лобовое стекло, как Трейси кормит морковкой осликов, чешет их длинные носы.

Суперинтендант Лакост закинула ногу на ногу, разгладила на себе брюки. И поверх кофейного столика посмотрела на старшего суперинтенданта Туссен.

Со времени событий в Трех Соснах прошла неделя, и ее отпуск подходил к концу.

Она встречалась с Туссен, чтобы сообщить главе Квебекской полиции, какую работу она готова избрать.

– Я видела ваши твиты, Изабель, – сказала Мадлен Туссен, когда они уселись в удобные кресла в ее кабинете. – Вы защищали старшего инспектора Гамаша. И не скрывали, кто вы.

– А почему я должна была это скрывать?

– Потому что вы упоминали свое звание. Вы оставляли свои замечания не как частное лицо, а как один из старших офицеров Квебекской полиции. Отчего могло показаться, что ваши слова отражают официальную позицию.

– А должны были бы отражать. Знаете, я ждала, что его защитит кто-нибудь постарше меня званием. – Она сердито посмотрела на Туссен. – А когда этого не случилось…

– Есть вопросы, в которых вы не осведомлены.

– Какие же это вопросы позволяют вести атаку против одного из нас?

– Я не вела против него атаку.

– В самом деле? Вы думаете, я не знаю, откуда взялось это видео? – спросила Лакост.

– Какое видео?

Но Лакост уже отметила удивление в глазах Туссен. Напряжение в ее теле. Спазм тревоги. Даже страха.

– Когда в воздухе летало дерьмо, он постарался, чтобы оно не прилипло к вам, – сказала Лакост, наклоняясь вперед. – Вы прекрасно знаете, что именно месье Гамаш рекомендовал вас на эту должность.

– Гамаш не единственная причина, по которой я ее получила.

– Верно. Вы ее получили, потому что премьер просил вас не защищать месье Гамаша на слушаниях и вы согласились.

– Это ложь.

– Это правда.

Туссен сжала челюсти, взгляд ее стал жестким. Она, конечно, могла поставить Изабель Лакост на место, но проблема заключалась в том, что та была героиней. Неприкосновенной.

И фанатичной защитницей Гамаша.

– Осторожнее, Изабель. Ловить падающие ножи – дело опасное.

Туссен знала, что если суперинтендант Лакост ей не по зубам, то с Гамашем дела обстоят иначе.

Когда рассеялся дым над тем последним, роковым рейдом и Изабель Лакост лежала в луже собственной крови, старшему суперинтенданту Гамашу пришлось держать ответ за свои решения.

Мадлен Туссен, находясь в тот день в лесу и обозревая потери, поняла, что он не сможет объяснить свои действия никому из тех, кто не присутствовал при этом. Еще когда они проводили массовые аресты в ходе самого успешного рейда за несколько десятилетий, хищники уже делали круги над ними.

Политики, желающие избавиться от неудобного человека. Злобные и хищные социальные сети, жаждущие крови.

В последний свой день в должности старшего суперинтенданта, перед отстранением, Гамаш рекомендовал на свое место Туссен. Чернокожую женщину, гаитянку. Они стояли в этом кабинете. Он пожал ей руку и сказал, что она замечательная. Но у него к ней одна просьба.

«Не защищайте меня, Мадлен. Вы их не победите, а кончится все тем, что они придут за вами».

«Но…»

«Обещайте мне».

Когда наблюдательный комитет обрушился на него с критикой, во власти не нашлось никого, кто бы заступился за Армана Гамаша.

Старший суперинтендант Гамаш полетел вниз.

А суперинтендант Туссен пошла вверх.

Но никто не ожидал того, что Гамаш вернется. Примет такое понижение.

С отъездом Жана Ги Бовуара в Париж этим вечером Гамаш снова становился главой отдела по расследованию убийств. Уважаемый коллегами и подчиненными, он стал объектом подозрений, а то и чего похуже, со стороны тех, кто страшился той ауры власти, которую он излучал. Невзирая на свое официальное положение.

А Мадлен Туссен уже успела привыкнуть к собственной власти. Привыкла к этому кабинету. К отданию ей чести подчиненными. К уважению сообщества.

Она не желала расставаться с этим. Но чтобы удержаться, она должна была умалять Гамаша. А это означало одно: избавление от самых его влиятельных сторонников.

– Я просмотрела ваши медицинские показатели, Изабель. – Туссен кивнула на папку, лежащую на столе между ними. – Квебекская полиция требует определенного уровня физической пригодности, в особенности от руководства. Мы должны быть примером для подражания.

– Да, – ответила Лакост. – Я знаю. Я также знаю, что есть разные виды пригодности.

Ее слова попали в цель, но Туссен постаралась не показать этого:

– Мне очень жаль, но нам придется отправить вас на пенсию. С сохранением вашего жалованья и всех привилегий. Но я должна попросить ваше удостоверение и оружие. Ваш код безопасности с этого дня не действует.

Если Туссен ждала возражений, то она была разочарована. Изабель Лакост просто кивнула и сунула руку в карман за удостоверением.