Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах

Таким образом, перед нами предстает активное животное с быстрым обменом веществ, подобным таковому у динозавров, но достигнутым иначе. Воздух, в отличие от легочных мешков, прокачивался диафрагмой. Тринаксодон и более поздние цинодонты, как и мелкие динозавры, для сохранения тепла обзавелись меховой шубой. Процесс питания стал более эффективным, поскольку для быстрого метаболизма требуется много топлива. Вместо поедания добычи целыми кусками, которые потом надо переваривать в тишине и покое или, подобно птицам и динозаврам, дробить в желудке проглоченными камнями, тринаксодон использовал возможности своих разнообразных зубов, чтобы разгрызать добычу во рту, сохраняя при этом способность нормально дышать.

Превращение терапсид в млекопитающих было сложным процессом, шедшим сразу в нескольких разных линиях терапсид. Животные, неотличимые от млекопитающих по всем ключевым признакам, появились уже к концу триаса. Все они были маленькими: кюнеотерий (Kuehneotherium) и морганукодон (Morganucodon) были не больше современных землероек, длиной меньше 10 сантиметров. У них уже было полностью сформировано среднее ухо[222], а зубы были четко разделены на режущие, колющие, перетирающие и давящие.

Давящие моляры этих животных отличались тем, что выступы на них располагались не в линию, как у акул, а в шахматном порядке, образуя двумерную жевательную поверхность. При этом выступы и впадины нижних моляров были отражением верхних, обеспечивая плотное смыкание их поверхностей. В результате пережевывание пищи было еще эффективнее, дополняя арсенал маленьких шустрых существ, которым просто ради выживания приходилось каждый день съедать почти равный собственному вес насекомых. Но уже в те древние времена млекопитающие обладали пищевой специализацией: в то время как морганукодон мог справиться с твердой хрустящей добычей вроде жуков, кюнеотерий предпочитал лакомиться чем помягче – молью и бабочками[223].

Быстрый метаболизм, обеспечиваемый эффективным пережевыванием пищи и не менее эффективным дыханием, которое позволило к тому же обзавестись отличным обонянием; практически неуклонное стремление к уменьшению размеров тела, которое попутно вылилось в развитие острого слуха, восприимчивого к высоким частотам; привычка прятаться в норах – все это говорит о том, что млекопитающие развивались в экологической нише, практически недоступной прочим позвоночным, – ночных животных.

Триасовая Пангея по многим показателям была недружелюбным местом. Не считая подверженных ярости штормов берегам Тетиса, суша была в основном пустыней, раскаляющейся днем до невозможности прикоснуться. Кюнеотерий и морганукодон жили в такой пустыне между 20 и 30 градусами северной широты. В таких условиях лучшим решением было зарыться в глубокую нору, подальше от дневного жара, а на охоту выползти ночью или очень рано утром. Для такого образа жизни просто необходим быстрый обмен веществ. Рептилиям, чтобы очнуться от оцепенения ночной прохлады, нужно разогреться на солнце, а за это время самых вкусных жучков разберут вечно горячие млекопитающие. Да и насекомые будут в это время вялые, так что ловить их будет проще.

Зрение не очень важно для животных, проводящих весь день в темных норах и вылезающих только ночью, чтобы охотиться при свете луны и звезд, – для них гораздо важнее слух, обоняние и осязание. Все эти чувства медленно, но неуклонно совершенствовались у терапсид со времен тринаксодона и достигли совершенства у млекопитающих. Триасовый день был царством рептилий, но ночь принадлежала млекопитающим. Еще долгих 150 миллионов лет им суждено играть в этой песочнице.

Все динозавры вылупились из яиц. Когда-то это можно было сказать и о млекопитающих. Как мы уже видели, эта привычка была хороша, так как позволяла размножаться быстро, затрачивая мало усилий. Очень похожий на млекопитающее юрский терапсид кайентатерий (Kayentatherium) – один из самых последних терапсид, не ставших еще полноценными, покрытыми мехом млекопитающими, – откладывал дюжину яиц, из которых вылуплялись совершенно такие же, только миниатюрные кайентатерии, сразу же готовые к самостоятельной жизни[224].