Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах

Движущей силой глубинных течений является не только тепло, но и соленость. Чем соленее воды теплого северо-восточного течения Северной Атлантики, тем они плотнее – и тем быстрее они нырнут на дно у берегов Гренландии. Побочным эффектом будет увеличение разницы в солености моря и дрейфующих на его поверхности айсбергов.

В конце последней ледниковой эпохи разница в солености привела к проблеме: от сдающегося глобальному потеплению Лаврентийского ледникового щита начали массово откалываться айсберги и поступать в Атлантику. Внезапное поступление огромных объемов холодной пресной воды снизило соленость Северной Атлантики, ослабив глубинные течения и снизив океаническую циркуляцию[279]. Результатом стало несколько коротких похолоданий в течение этого межледниковья.

Ледник обладает коварной особенностью: он очень светлый и хорошо отражает солнечный свет. Чем больше становится льда, тем больше солнечного света отражается от поверхности, поверхность меньше прогревается и остается еще больше нерастаявшего льда, который еще сильнее отражает солнечный свет – и эта положительная обратная связь усугубляет похолодание.

Все эти факторы делают эффект величественной небесной механики плохо предсказуемым, поэтому изменения климата могут быть очень резкими. Около 10 000 лет назад, в самом конце последнего оледенения, климат Европы за время человеческой жизни изменился от субарктического до повсеместно умеренного.

На окраинах континентов изменение климата оказалось самым суровым, и в высоких широтах оно тоже было более чем заметно. Впрочем, ощущались изменения и в тропиках, где в саваннах и на опушках лесов в Африке обитали разные виды гоминин. Пока что в самых страшных кошмарах наших далеких предков не было ни намека на мысли о ледниках. На тот момент их тревожила гораздо более насущная проблема: и без того сухой климат стал еще более засушливым.

Произошло это практически внезапно, примерно два с половиной миллиона лет назад[280].

Леса стали сохнуть.

Добычи стало меньше, а сама она стала пугливее. Найти и поймать ее стало сложнее.

Гомининам больше нельзя было довольствоваться расслабленным существованием – тут откопал какой-то клубень, там поглодал чей-то костяк. Впрочем, парантропы все еще продолжали упорно копаться, луща орехи и в кашу растирая клубни своими мощными челюстями, но их жизнь становилась все тяжелее и тяжелее. Кочующие группы парантропов встречались все реже, и однажды – примерно полтора миллиона лет назад, когда север Европы и Северная Америка изнывали под гнетом неимоверно выросших ледников – последние парантропы окончательно исчезли из африканских саванн.

Но в это же время появился новый вид гоминин, разительно отличавшийся от всех прежних. Выше остальных. Умнее остальных. Гоминины этого вида улучшили двуногую походку, внедренную их предками за миллионы лет до того. Остальные гоминины питались тем, что удавалось найти. Парантропы стали специализированными растительноядными. Новые гоминины стали саванными хищниками.

Мы называем их Homo erectus – человек прямоходящий.

По сравнению с уже вымершими родственными гомининами, у эректуса было совершенно другое строение. Свое имя он получил неспроста – эректус возвышался над прочими, научившись стоять выпрямлено. Таз у него стал уже, а ноги – пропорционально длиннее, что снизило энергозатраты при ходьбе. Руки, напротив, стали короче – лазанье имело гораздо меньшее значение в его повседневной жизни. Его предшественники так и не отказались от древесной жизни полностью, хотя встали на ноги за 6 миллионов лет до этого. Эректус был первым из гоминин, кто принял окончательное решение – ходить по земле.

Это решение повлекло за собой следующие. В рационе эректуса стало гораздо больше мяса. Как мы помним, съесть мясо легче, чем растительную пищу, а питательных веществ в нем больше. Благодаря этому эректусы смогли обходиться кишечником меньшего размера, позволив при этом себе иметь больший мозг. Это важно, потому что мозг обходится дорого: на него приходится лишь пятидесятая часть тела по массе, но шестая – по энергопотреблению.

В отличие от своих приземистых и даже немного пузатых предков сокративший объем кишечника эректус мог похвастать отчетливой талией. Его таз был выше и уже и позволял легко поворачивать торс относительно ног. Помимо талии, у эректуса появилась и явно выраженная шея, что позволило ему высоко и ровно держать голову. Вместе это дало эректусу новую, доселе невиданную способность: бегать. Эректус мог бежать, размахивая руками в противофазе с толчками ногами, при этом продолжая отслеживать взглядом свою цель.

Бег сразу же стал очень важен. Эректус, конечно, был никудышным спринтером в сравнении с гепардом или антилопой, но вот в беге на выносливость он оказался неплох. Терпеливый охотник, он мог преследовать свою добычу километр за километром, час за часом, пока ту не валил с ног тепловой удар[281].