Очень личная история. Опыт преодоления

– Вот директор «Шередаря» Ксения Давидсон, очаровательная молодая девушка, на мою реплику, что мамы у детей потрясающие, ответила: «А отцы какие бывают, вы не представляете!» Но, проведя уже не один разговор с семьями, могу сказать, что историю ребёнка рассказывают в подавляющем большинстве только мамы, да и лечением ребёнка преимущественно занимаются мамы. Был один лишь эпизод, когда отец девочки из посёлка Манзя Красноярского края присоединился к разговору в скайпе. (Авторское примечание: тогда ещё не состоялся мой разговор с Алексеем Мокшиным.) Но о процессе лечения ребёнка, о тяжелейших выходах из болезни рассказывают только мамы. В Европе, Америке отцы в гораздо большей степени подключены к проблеме, принимают участие в ребёнке наравне с жёнами, несмотря на то что работают, заняты финансовым обеспечением семьи. Почему в России настолько не принято, чтобы отцы активно подключались к проблемам лечения ребёнка и действовали плечом к плечу с жёнами?

– Это философский вопрос. Можно найти не одно объяснение. Например, то, что наша страна на протяжении веков регулярно отражала нападения захватчиков – шведы, французы, немцы, и традиционно принято было считать, что мужчина должен в первую очередь защищать отечество, его нужно освободить от всего остального. Вторая причина – это то, что у нас мужчин меньше, чем женщин, а во многих странах Европы бывает наоборот. Соответственно, ценность отца у нас выше, он более самонадеян, что ли, у него есть выбор. А в Европе женщина более самонадеянна, потому что выбор есть у неё. Но я бы хотел сказать, что есть отцы замечательные, и я уверен в том, что если отец не бросит, то он получит свою награду обязательно, а если он бросит, то это тяжёлая карма на его жизни. Если ты бросил ребёнка, рождённого от одной женщины, как тебе поверит другая женщина? Если так и будешь прыгать с места на место, зачем ты вообще родился на свет? Я считаю, что и здорового, благополучного ребёнка нельзя бросать. Хотя разные обстоятельства бывают, – если отец ушёл от здорового ребёнка и его мамы к другой женщине, Бог ему судья. Но если он бросил больного ребёнка, то лично я этого человека буду презирать. Потому что это преступление. Если ты лёг в постель с женщиной, тем более если признал своего ребёнка, ты обязан нести ответственность и перед людьми, и перед Богом. А то, что по закону тебя никто не посадит за это…

– Если честно, Михаил Афанасьевич, вы первый мужчина, от которого за свою жизнь я слышу такие слова об отцовстве. Напрашивается вопрос: какие черты европейского мира вы хотели бы привнести в наше общество, и есть ли черты российского мира, которые вы хотели бы видеть в европейцах? Ментальность у нас с ними, бесспорно, разная.

– Тут надо смотреть на историю. Вот в XIX веке в России и в Европе люди каждое воскресенье ходили в церковь, священник знал всех своих прихожан и каждый прихожанин отдавал в церковь десятину. Десятина шла не только на церковь, а на помощь бедным, нуждающимся. Со временем в Европе люди стали отказываться от церкви сами, а у нас церкви стала рушить власть, заменять веру в Бога на идею коммунизма. Людям внушили, что теперь за вас побеспокоится не Бог, а государство. Государство даст вам жильё, образование, вылечит вас, во всём поможет. И несколько десятилетий люди жили в уверенности, что раз они под опекой государства, то они в руках у Бога. На Западе хоть люди и перестали нести в церковь десятину, но саму традицию в семьях никто не искоренял, и они продолжали делиться с малоимущими, с больными. Вот в этом есть принципиальная разница между российской благотворительностью и западной. Западная благотворительность выросла из многолетней традиции религиозных устоев. А у нас эту традицию, которая, безусловно, существовала, до основания разрушили, и сейчас она поднимается фактически с нуля. Так вот, мне бы очень хотелось, чтобы российские люди, особенно те, у кого есть такая финансовая возможность, больше и больше понимали, проникались мыслью, что делиться надо. Что это тебе же нужно для твоей души, для твоего сердца – делиться с окружающими, помогать им. Даже если ты не веришь в Бога, но ты же человек.

– Увы, со многими нашими соотечественниками, достигшими пресловутого успеха в социуме, что-то происходит, у них эго зашкаливает, они считают, что Бога за бороду поймали. Им не до благотворительности. Правда, существует и другая крайность, когда благотворительностью прикрываются люди, нажившие состояния воровским образом, причём «благотворительствуют» они нарочито громко. У каждого из них своя благотворительная ниша. Огород строго расчерчен. Это, мне кажется, то же самое эго, только в профиль.

– Я таких не знаю.

– Извините, Михаил Афанасьевич, зато знаю я. Но я сейчас не про них, а про вас. У вас эго явно не зашкаливает.

– Откуда вы знаете, Оксана? Может, я хуже, может, лучше других, откуда вы это знаете?

– Неужели вы думаете, этого не видно?