Очень мелкий бес

— Да, Каляев! — воскликнула Паблик Рилейшнз так, будто фамилия и была недостающей уликой, которая должна изобличить преступника. — Этот Каляев крутится здесь уже второй день, а прежде мы его ни разу не видели... Нет, Олежек, это неспроста, преступника всегда тянет на место преступления — почитай классику! Дикая ситуация — убийца, уверенный в безнаказанности, обосновался в издательстве, что­ бы беспрепятственно уничтожать улики, и будь уверен: он уже все уничтожил. Он нахально измывается над нами, он бросает нам вызов! Да, да, Олежек, — то, что он средь бела дня, когда все издательство в трауре, затаскивает твою секретаршу в кладовку, — это открытый вызов! И к тому же он говорит какие-то глупости о Достоевском и Тургеневе... Представь себе, он пытался внушить мне, что Тургенев был баб­ник и пьяница, а писал за него Герасим — тот, который Муму. Видимо, он нас всех тут считает дурами...

—  Это веский аргумент, чтобы посадить Каляева за решетку, — сказал Олег Мартынович.

— Ты мужественный человек, Олег. Шутить в твоем положении... Но ты зря не хочешь прислушаться ко мне. И, кстати, не только ко мне — на эту версию меня на­ толкнул Верховский...

— А-а, Верховский... — Любимов поскреб бородку. — Кстати, Белла, передай ему эту рукопись. Сейчас же передай, пока он не ушел. — Он завязал тесемочки и вложил папку с бородавинскими мемуарами в руки Паблик Рилейшнз. — Это срочно. Пусть, кровь из носу, к завтрашнему дню прочитает и даст -заключение.

— Верховский тоже уверен, что Игоряинова убил Каляев, — веско произнесла Паблик Рилейшнз, хотя полчаса назад, когда она поделилась своими соображениями с Гаем Валентиновичем, тот лишь воскликнул: «Замечательно!»— и убежал, не желая слушать дальше. — Как ты не понимаешь?! Если доказать причастность Каляева к убийству, то это снимет обвинения с тебя! — Паблик Рилейшнз ощутила себя полномочным полпредом сплоченного коллектива. — Мы же о тебе печемся! Посмотри в зеркало — на тебе лица нет!..

— Уйди, Белла! — с затаенной угрозой сказал Любимов. — Лучше уйди! Уйди, умоляю!

Паблик  Рилейшнз  отступила  на  шаг,  глянула  Олегу  Мартыновичу  в  глаза  и  тихо ойкнула.

— Уйди, — повторил он, наступая на нее. — Поскорее уйди, — и неожиданно за­орал так, что зазвенели стекла: — Убирайся, черт тебя побери!!!

Крик этот разнесся по издательству; сотрудники вздрогнули, поглубже втянули головы в плечи и принялись изображать трудовой порыв, а Людочка, еще не отошедшая после инцидента в кладовке, тяжело, животом, всхлипнула.

Изабелла Константиновна пришла в себя уже в коридоре; в руках у нее была папка с бородавинской рукописью, перед нею — запертая дверь в директорский кабинет. Постояв немного, она деловой походкой направилась к Верховскому и сказала весьма значительно:

—  Гай Валентинович! Олег Мартынович просил это прочитать и высказать суждение. Срочно!

—  Уже приступаю, дражайшая Изабелла Константиновна! —  молвил Верховский, но, когда Паблик Рилейшнз вышла, отрешенно закурил и ни к чему приступать не стал.Гай Валентинович пребывал в шоке, и его шок имел филологическо-ветеринарный оттенок: только что, листая по какой-то редакторской надобности толковый словарь, он прочитал, что роды у «ежей, барсуков и некоторых др. животных* называются опоросом...

Ближе к концу рабочего дня приехал адвокат Майзель. Выслушав Олега Мартыновича, который, пройдя через фазу наивысшей взбудораженности, опять находился в глубочайшей депрессии, Майзель сделал пару звонков, потом потребовал кофе, от­ пустил тонкий комплимент Людочке, пришедшей с подносом, и попросил послать кого-нибудь за коньяком.

— А пока, — сказал Майзель, — я расскажу детский анекдот по случаю. Ползут два муравья, перед ними — рельсы. Один муравей попер прямо, а другой говорит: «Умный в гору не пойдет!» — и побрел вдоль колеи.

— А почему этот анекдот по случаю? — спросил Любимов.

Но тут зазвонил телефон, и Майзель ничего не успел объяснить.

— Вас, — сказал Любимов.

Майзель приложил трубку к уху и несколько минут мычал и кивал головой.

— Спасибо, дружок! — наконец произнес он в трубку членораздельно, положил ее на рычаг и поднял глаза на Любимова: — Следователь Вачаганский по соответствующему ведомству не числится, и, вообще, дело по заявлению гражданки Игоряиновой Клавдии Максимовны находится в зачаточном состоянии. Никто вашего президента пока не искал и искать не думал, следовательно, и версий насчет его исчезновения нет никаких. Открывай! — велел он вошедшему с бутылкой коньяка Вовику Нагайкину. — Эх, ребята, лучше бы уж вами занялась милиция!

11