Очень мелкий бес

Лукерья посмотрела на него и усмехнулась.

— О каждом — не надо, — сказала она.

— Как скажете, — смиренно согласился Марксэн, желая поскорее завершить при­ем. — Нельзя ли приступить? Ивану Михайловичу совсем не по себе...

Лукерья положила руку на лоб безучастного Мухина.

— Температуры нет. Хотя к моему методу температура отношения не имеет. Над коррекцией вашего самочувствия, Иван Михайлович, со мной будут работать мои последователи и ученики Анатолий Петрович Цюпюрюк и Ананд Сильвестрович Бубенкер. Извольте пройти в парасуггестивный кабинет.

Вместе с Лукерьей из-за стола встали оба бородатых. Это и были Цюпюрюк и Бубенкер. Когда они слезли со стульев, стало ясно, что близнецами быть они никак не могут. Бубенкер предстал мужчиной крупного сложения, а Цюпюрюк оказался большеголовым и длинноруким карликом на коротких ножках. Лукерья взяла Мухина под руку и подвела к тяжелой бархатной портьере.

За портьерой обнаружилась дверь в маленькую комнатку, служившую прежним хозяевам, скорее всего, туалетом или ванной; со стен комнатки свисали коврики из макраме с изображениями грифонов и единорогов. Лукерья пропустила Мухина внутрь, за ними прошли Цюпюрюк и Бубенкер. С Мухина сняли пиджак и усадили на стоящую посреди бывшего санузла круглую табуретку перед высоким, величиной с обеденное блюдо столиком, на котором лежала Библия в серебряном окладе, перетянутая патриотической бело-сине-красной лентой, и стояли две горящие свечи. Другой мебели в комнатке не имелось, но все равно было тесно, и Мухин инстинктивно прижал локти к бокам, стараясь занять поменьше места.

Лукерья  проверила,  плотно  ли  закрыта  дверь,  и,  став  к  ней  спиной,  а  к  Мухину лицом, произнесла доверительно:

— Готовы ли вы, Иван Михайлович?

Мухин судорожно кивнул.

— Положите руку на Библию! — меняя доверительную интонацию на повелительную, приказала она.

— Под ленточку, под ленточку! — шепотом подсказал Цюпюрюк.

Мухин повиновался. Наверху спустили воду.

—  На меня, на меня смотреть! — потребовала Лукерья и стала водить над его головой руками.

Страшные тени заходили, заметались по стенам и потолку, будто стая разбуженных летучих мышей. Когда в глазах Мухина зарябило и он испытал неизъяснимое желание смежить веки, Лукерья сдавила ему ладонями виски и снова заговорила, ероша волосы:

— Погружаемся, погружаемся... Полная расслабленность... Все глубже и глубже уходим под сень... м-м... деревьев... Полное погружение... Уходим, уходим... Погружаемся... Нирвана, нирвана, нирвана... Полная нирвана... — и, видимо, решив, что Мухин уже погрузился в нирвану, сказала: — Бубенкер и Цюпюрюк, приступайте!

Слева от Мухина прыгнула на стену большая тень. Он дернулся, но крепкие руки Лукерьи оставили его в прежней позе. Скосив глаза, Иван увидел напряженное лицо Цюпюрюка, который, разводя руки с растопыренными пальцами в стороны, смыкал их над его головой и с усилием, будто рвал невидимую траву, снова размыкал и отбрасывал траву куда-то в угол. Скосив глаза вправо, Мухин увидел, что то же самое проделывает и Бубенкер. Щеки обоих помощников Лукерьи раздувались, они с шумом выпускали воздух, подобно штангистам, поднимающим рекордные веса. Не ус­пел Иван вникнуть в происходящее, как Лукерья отпустила его голову и отодвинулась к двери, а Бубенкер и Цюпюрюк принялись ходить кругами, все убыстряя темп. Дурной травы, видимо, выросло много, на целое стадо невидимых коров, и они трудились не покладая рук.

Лукерья аккомпанировала им криками:

— Порча, порча, уходи — человека освободи! Нечистая сила, сгинь — человеку свободу отринь! — делала передышку и снова: — Порча, порча, уходи — человека освободи! Нечистая сила, сгинь — человеку свободу отринь!

Постепенно  движения  Бубенкера  и  Цюпюрюка  замедлились,  наконец  они  остановились и сцепили руки замком на уровне мухинского подбородка.

—   Пропади,  нечистая  сила!  —  провозгласила  Лукерья,  перекрестила  Мухина  и наклонилась над ним: — Целуй крест!

Мухин привстал и над замком рук прикоснулся к кресту губами.

— Силы небесные нам помогают! — закричала Лукерья. — Выходим из погружения. Выходим, выходим, голубчик... Все! — Она ударила Мухина по лбу ладонью и продолжила буднично: — Теперь, когда защита крепка, проведем консилиум и опре­ делим диагноз. Ваше мнение, Анатолий Петрович?

— Аура пробита, — сказал Цюпюрюк, тыча пальцем в левое ухо, грудь и живот Мухина. — Вот здесь, здесь и здесь... — Он обошел Мухина и показал на поясницу. — И здесь тоже.

— Ваше мнение, Ананд Сильвестрович?

— Свечение вокруг головы слабое. — Ананд Сильвестрович запустил руку в бороду. — И слева искрит. Красная такая искра с желтизной.

— Да, в желтизну ударяет, — подтвердил Цюпюрюк.

—  Значит, так. —Лукерья дернула за шнурок, свисающий вдоль стены, и комната озарилась зеленоватым светом. — А ну-ка, Иван Михайлович, покажите мне язык.

Мухин послушно открыл рот.