Очень мелкий бес

— Так, — сказала Лукерья, не обратив на язык никакого внимания. — У вас, Иван Михайлович, печень увеличена, желчные протоки сдавлены и в почках камнеобразовательный процесс начинается. Это все отражается на ауре. Да-а, здорово вас жизнь побила!..

— Делать... что? — выдавил Мухин.

— Хм... — Лукерья покачала головой, и он подумал, что его дело совсем худо. — Диета, мой друг, диета и умеренность во всем, — сказала ясновидящая биоэнтроскопистка. — Курение, выпивку, девочек придется элиминировать. О жирном, соленом и остром тоже лучше забыть. А в остальном живите, как прежде. И вот еще что: почаще гуляйте на свежем воздухе.

Паранормалка повернулась к двери, показывая, что сеанс окончен.

— А лечение... лечение как же? — в отчаянии спросил Мухин, раздавленный жутким словом «элиминировать».

— Мы защиту поставили, порчу сняли, вредные влияния нейтрализовали. А дальше сама натура должна помочь. Мы не волшебники, а только помощники природы. Правильно говорю?

— Правильно, правильно, — закивал Цюпюрюк.

— А может быть, ремкомплект Бубенкера попробовать? — предложил Бубенкер.

—  Можно и ремкомплект, — согласилась Лукерья. — Но учтите, Иван Михайлович, ремкомплект для реабилитации ауры, разработанный Анандом Сильвестровичем, пока находится в стадии клинических испытаний, и я как научный руководитель проекта еще не могу ручаться за положительный результат. К тому же пока у нас все­го один опытный экземпляр, и его использование стоит немалых денег. Если вы захотите, то мы, конечно...

— Я хочу, — неожиданно твердо сказал Мухин. — Я заплачу, сколько надо.

Бубенкер  выскользнул  из  комнаты  и  возвратился  с  пластмассовой  коробочкой,  из которой торчали два разноцветных проводка.

— Пользоваться им чрезвычайно просто, — заговорил он оживленно. — Вот эти проводки разнополярны. Следовательно, один из них, вот этот, красный, надо при­ соединять к левой половине тела, а другой, синий, к правой. И так полчаса утром и полчаса вечером в течение недели. Коробочка, как видите, опломбирована, вскрывать ее категорически запрещено. Это ноу-хау, и есть много охотников до наших секретов...

— К вам, Иван Михайлович, это не относится, от вас у нас секретов нет, — вставила Лукерья. — И вот еще... Анатолий Петрович, сходите, пожалуйста, в кладовую, там на третьей снизу полке препарат А-2... Я вам, Иван Михайлович, дам с собой особую заряженную водичку. Бесплатно, разумеется. Когда будете подключаться к рем­ комплекту, не забудьте прежде окропить себя. Защиту-то мы поставили, но береженого Бог бережет. Кроме нас, белых магов, хватает еще и магов черных. Кто-то из них крепко на вас коготь свой наложил... Но ничего, — добавила Лукерья, увидев, что Мухин изменился в лице при упоминании черных магов, — за нами вы как за каменной стеной.

С этими словами она распахнула дверь в зал, где Ляпунов от нечего делать пересказывал комитету по созданию Школы парасуггестивной помощи человеку самые крутые статьи «Энциклопедии паранормальных чудес» и строил глазки симпатичной экстрасенше. У его ног лежал ротвейлер, который, завидев Мухина, прижал уши и забился под стол. Через другую дверь из коридора вошел Цюпюрюк с препаратом А2, налитым из-под крана. Тут же ремкомплект и препарат были упакованы в пакет с изображением храма Христа Спасителя. 

Когда Марксэн и Мухин вышли из гостеприимного салона на улицу, к подъезду подкатил «мерседес». Марксэн ахнул и потащил Мухина в кусты. Тот, сосредоточенный на пакете с ремкомплектом и чудодейственным препаратом А-2, не сопротивлялся.

15

От работы до дома Верховскому было полчаса на метро. Ему повезло — сразу освободилось сиденье. Он достал сочинение Бородавина, но перебирать страницы было неудобно, с обеих сторон его сдавливали толстые тетки; поэтому Гай Валентинович оставил попытки найти место, где прервал чтение, отмерил на глазок полови­ну рукописи и спрятал обратно в портфель. Затем из портфеля было сооружено не­кое подобие пюпитра, на него водружены оставленные страницы, и Верховский по­грузился в чтение.

«Под шум самолетных моторов, несущих нас за линию фронта, вспоминалась вся моя прошедшая жизнь. Вспоминалась мать, простая неграмотная крестьянка, и отец, рабочий — золотые руки. Вспоминалось племенное хозяйство, из которого я ушел в армию, мой боевой конь Варяг и жившие на соседней улице девушки Даша и Мартена, отец которой работал знатным сталеваром. Также возникали в моей памяти светлые образы моих товарищей, с которыми я познакомился в Энске и которые уже сложили головы в битве с немецко-фашистскими лютыми изуверами, — возглавляли их образы дорогих Савелия Крыльева и Ульяны Ржавой. Я горел неукротимым желанием ото­мстить за них.