Очень мелкий бес

Слава ее росла, подобно снежному кому. В один прекрасный день к Нагинской явились трое рэкетиров из бригады Гены по прозвищу Дубок. «Не плюйте в колодец, ребята! — сказала Лукерья Пантелеймоновна, отдавая им трудовые деньги, и добавила: — Снявши голову, по волосам не плачут!» Рэкетиры вообразили, что Нагинская говорит о себе и мутных волнах рыночной экономики, в которые она опрометчиво окунулась, но через неделю всех троих вынули из колодца в пригородной деревне, куда их, предварительно лишив прямоугольных голов, сбросила соперничающая группировка. После этого происшествия бригадир Гена Дубок решил перейти в легальный бизнес. Он явился к Нагинской и предложил себя в качестве менеджера. Лукерья Пантелеймоновна подумала и согласилась. Гена был взят в долю — и возникло АОЗТ «Салон „Лукерья”».

Когда Лукерья Пантелеймоновна заметила, что ей тесно жить и работать в одно­ комнатной квартире, проблема усилиями Гены была решена кардинально— раз и навсегда. Ропщущим соседям, которым мешала постоянная толпа на лестнице, было куплено жилье в других домах, а освободившиеся квартиры поступили в собственность АОЗТ. В результате перепланировки и ремонта четыре квартиры слились в одну, но очень большую, с одиннадцатью комнатами, двумя кухнями, тремя санузлами и замысловатыми коридорами.

С улучшением жилищно-производственных условий дела пошли еще веселее. На­род валил к Нагинской валом. А тут еще вдобавок к ясновидческим талантам у нее прорезался дар биоэнтроскопии, то есть способность видеть внутренние органы человека без каких-либо технических приспособлений лучше любого рентгена. Имен­но благодаря проклятой биоэнтроскопии и вынужден был сейчас Марксэн дожидаться в «приемном покое» выхода Лукерьи, а может быть, не дай Бог, и Гены Дубка.

Комната, где они с Мухиным находились, имела вид вполне обыкновенный — из угла с высокой тумбы глядел тусклым глазом телевизор, по стенам жались кресла с деревянными подлокотниками, и между ними были втиснуты два журнальных столика с ксерокопиями статей о Лукерье, а у окна покоился на мощной подставке громадный аквариум с тритонами. Но одна деталь поражала: по верху стены, от телевизора до аквариума, высвечивалась бегущая строка следующего содержания: «Часы приема с 10.00 до 14.00 ежедневно, кроме субботы и воскресенья, консультации с 16.00 до 18.00 по средам и пятницам. Лечебный сеанс — 100 $ США. Предсказание (одна проблема) — 50 $ США. Консультация — 20 $ США. Оплата по курсу. Для пенсионеров, ветеранов и малоимущих — система скидок. Герои СССР и России, полные кавалеры ордена Славы, инвалиды I гр. и дети до 12 лет — бесплатно». Напротив бегущей строки висели выполненный маслом парадный портрет Лукерьи и плакат с этим же портретом, воспроизведенным голубой типографской краской, и со стихами:

АОЗТ «Салон „ЛУКЕРЬЯ”»
ВАМ свои открывает двери.
КТО придет исцелиться,
У ТОГО повеселеют лица.
ТЕМ, у КОГО на сердце зла нет,
ЛУКЕРЬЯ на все случаи даст совет. 

 С  этих  стихов  и  начался  конфликт  Марксэна  и  Лукерьи.  Черт  дернул  Марксэна поинтересоваться,  сколько  может  повеселеть  лиц  у  того,  кто  придет  исцеляться  к паранормалке. Вспоминал он теперь об этом с отвращением.

Вид уныло молчащего в своем кресле Мухина настроения Марксэну тоже не повышал. Выражение глаз у Ивана было какое-то тритонье, и сам он целиком напоминал тритона на пороге зимней спячки.

Наконец снова появилась женщина в черном и пригласила их следовать за собой. Пройдя по отделанному дубовыми панелями коридору, они завернули за угол и были пропущены в зал, созданный, вероятно, путем соединения двух комнат. Гены Дубка здесь, к облегчению Марксэна, не было. За большим овальным столом восседало пять человек: сама Лукерья — ширококостная бабища с башней волос на голове и громадным поповским крестом, двое похожих на близнецов мужчин с лопатообразными бородами, худосочный юноша и две женщины — одна пожилая, с острым птичьим носом, а другая лет тридцати, на вкус Марксэна, очень симпатичная. Все они уставились на вошедших.

— Здравствуйте, — сказал Ляпунов.

Мухин же раскрыл рот, повел тритоньими глазами и рот закрыл.

Лукерья, не удостоив Марксэна даже взглядом, кивнула Мухину.

—   Присаживайтесь,  Иван  Михайлович,  —  пригласила  она.  —  Что  такое  с  вами стряслось?

—  Плохо... плохо мне... — прошептал Мухин, опускаясь на стул. — Измененное состояние... сознания...

— Это поправимо, — сказала Лукерья. — Вы удачно пришли. Сегодня учредительное заседание нашего комитета по созданию Школы парасуггестивной помощи человеку. Между прочим, — Лукерья провела рукой по кресту, — вы ведь и организации в своей энциклопедии упоминаете, не правда ли? Так что вам мешает, дорогой Иван Михайлович, и о школе моей абзац-другой вставить, и контактный телефон туда же? А, Иван Михайлович?

— Ага... — пробормотал Мухин.

— Ио школе напишем, и о каждом из присутствующих, — взял на себя инициативу Марксэн.