Очень смертельное оружие

– То есть днем ты гуляла с греком, а ночь провела с Сучкихренуси? – уточнила подруга.

– Не говори глупостей. Мы просто поговорили немного, он пригласил меня на праздник – вот и все. Кроме того, его фамилия Сукиебуси.

– Понятно, – многозначительно кивнула Адела.

– Что тебе понятно?

– Критический возраст.

– Что? – вытаращилась на подругу я.

– Ты не расстраивайся, все мы через это проходим, – покровительственно похлопала меня по плечу Адела.

– Какой еще критический возраст?

– Как бы тебе объяснить? В этот период женщина без видимой причины резко меняет свое поведение. Сначала она, например, рассуждает о здоровом образе жизни, об одиноких прогулках у моря, дает себе слово целыми днями работать, а потом вдруг срывается с цепи и целыми днями пропадает неизвестно где в обществе разных мужчин.

– Ну ты даешь! – восхитилась я.

– А разве я не права? – пожала плечами подруга.

– В таком случае для тебя критический возраст начался с первого посещения детского сада!

– Не обижайся, – покровительственно потрепала меня по плечу Адела. – Со всеми нами рано или поздно случается нечто подобное. Относись к этому философски. Главное – ни о чем беспокойся и не забивай себе голову вопросами морали. На меня ты всегда можешь положиться. Можешь быть уверена, что я ничего не скажу Бобчику.

– Ты ничего не скажешь Бобчику?! – опешила я. – А он-то тут при чем? Ведь это ты его подружка, а не я. Какое Бобчику дело, где я гуляю и с кем? Ведь это я должна за тобой присматривать.

– Именно поэтому я ничего и не скажу Бобчику, – лукаво подмигнула мне Адела. – Пусть продолжает считать тебя разумной и добродетельной. Если он узнает правду, то перестанет отпускать нас вместе на отдых. Ты ведь не хочешь, чтобы это случилось?

– Не хочу, – со вздохом подтвердила я.

Критический возраст так критический возраст. Пусть думает что хочет. Не рассказывать же ей, в самом деле, во что я ввязалась! За три дня шесть трупов, а если считать девочку-фею, то даже семь! Не слишком ли? Приключения, конечно, хорошая вещь, но и с ними не стоит перебарщивать. Может, хватит с меня общения с киллерами и полицейскими? Расскажу все Аделе, соберем вещи, отправимся в аэропорт, сядем в первый попавшийся самолет……

Идея была заманчивой, но я понимала, что ничего подобного не сделаю. Не то чтобы мне слишком нравилось играть в детектива, скорее дело было в любопытстве. Мне безумно хотелось узнать, о чем арабы договаривались с индонезийским политиком, что нужно было от Марика Яше Мухомору и кем на самом деле был Марик. Мне было любопытно, удастся ли индонезийской оппозиции взорвать ли на острове Нуса-Пенида электромагнитную бомбу, и действительно ли Семен Тетерин спровоцировал гибель «конкорда». Вопросов накопилось слишком много.

«Вряд ли на Бали намного опаснее, чем в Москве, – мысленно успокаивала я себя. – Зато здесь тепло, красиво и интересно».

Пока я колебалась между благоразумием и любопытством, в голове у подруги продолжались мыслительные процессы.

– Значит, ты идешь на праздник во дворец раджей Карангасема, – задумчиво произнесла она.

Я кивнула.

– Наверное, это будет что-то сногсшибательное.

– Скорее всего. Йоши говорил, что на этом празднике соберется все высшее общество Индонезии.

– Я тоже туда хочу.

– Хотеть не вредно.

– Я серьезно.

– Не выйдет, – покачала головой я. – Во дворец можно попасть только по приглашениям. Йошинори получил приглашение на два лица от принца Барингли, а это не так легко. Вряд ли он сможет достать отдельное приглашение для тебя.

– Надо будет поговорить с Биллом.

– С Биллом? О чем?

– Попрошу его достать приглашение.

– Ты надеешься, что строитель из Миннесоты раздобудет тебе приглашение во дворец? – изумилась я.

– У него просто не будет другого выхода, – пожала плечами Адела.

Не откладывая дело в долгий ящик, подруга отправилась разыскивать американца. Я вернулась в свой номер, а мои мысли в очередной раз вернулись к Марику.

Почти наверняка его смерть была имитацией, но поручиться за это я не могу. Подозрительно, что Симония так старательно избегает более тесного общения со мной. Или двойник Марика боится, что я начну вспоминать старые добрые времена, о которых он не имеет понятия?

Я подошла к телефону и снова набрала номер Авербахов. На этот раз трубку взял Валера.

– Света говорила, что ты звонила вчера и расспрашивала о Марке, – сказал он. – Мне жаль, что так получилось. Я плохо знал Симонию, но говорят, он был очень талантливым человеком.

– У меня к тебе есть одна просьба. Возможно, она покажется тебе немного странной.

– Слушаю.

– Света упоминала, что Марка хоронили в закрытом гробу.

– Совершенно верно.

– Ты не мог бы узнать для меня, кто опознавал труп, много ли людей видели тело Симонии, легко ли было его опознать, или он обгорел до такой степени, что его пришлось идентифицировать по зубам?

– То есть, насколько я понимаю, ты подозреваешь, что на самом деле похоронили другого человека?

Валера, как всегда, схватывал все на лету.

– Есть такая мысль. И пожалуйста, расспрашивай осторожно, не привлекая к себе внимания.